В детстве я любила смотреть, как мама печёт хлеб. Мы, дети, ждали горячего хлебушка с нетерпением. Раскрасневшаяся от тепла русской печки, мама, смазав листы жиром, выкатывает на них булки, большие и маленькие. Мы терпеливо ждем, когда мама закончит выкатывать булки и посадит их в печь. Однажды не вытерпела, прокралась к печи и, отодвинув заслонку, заглянула в печное жерло – разбирало любопытство, что там делает хлеб? Увидев меня за этим занятием, мама отругала, а ещё пуще подействовал на меня вид опавших булок, который показала мне мама, объяснив, что «дух» из печки выпускать нельзя. Про этот «дух» думаю теперь всё чаще. Выпустили его много, особенно в деревне. Всё думала, состояние это временное, переходное, что есть какие-то глыбы, которые загораживают нам дорогу в будущее. А эти глыбы теперь навалились на мою деревушку горючим огромным камнем и ко дну тянут. Зарастают бескрайние поля сосняком. Давным-давно не видела золотую волну спелого пшеничного моря. Не гудят проселочные дороги ни от трактора, ни от телеги. Да что там телега. Да и зачем она, коли лошадей извели. И конюховка теперь сиротливо доживает свой век. И не увидишь той удивительной картины «древнего», как лошади умеют любить и жалеть друг друга. Как обнявшись шеями, стоят неподвижно в ночи, жмутся друг к другу. Как оберегают своих детей-жеребят! Жмутся к матери они, если учуют беду. И никак не даст в обиду кобыла своего дитя. Будет бить и передними, и задними ногами обидчика, кусать его будет и вокруг жеребенка бегать, чтобы защитить от врага. Не то теперь во многих семьях. Мало у кого духа осталось, чтобы дитя поднять. А чтобы оно поднялось, его надо духом напитать. Это тебе не ведро, которое поставил в дождь под слив, оно и нальется в миг. Душа, она постепенно наполняется, а наполнять порой некому. Отцы, кто мало-мальски думает о семье, на вахту уезжают в далекие края. Если не сильно пригретый был домашним теплом, другую сыщет и совсем уж не возвернется в деревню. Что ему это «древнее»!? И о «вечном» совсем мыслей нет. Но есть и те, кто на расстоянии вдруг почувствует пульс родной деревеньки и прикатит совсем. «Не могу больше, не могу. Как малый, домой тянет шибко», - скажет он жене и детям. Может тоже читал А.И. Солженицына и поверил, что «расцвет страны нашей решительно зависит от глубинки». В этой глубинке все мои корни, вся моя жизнь: родительский дом, моя мама у русской печки, детство, школа, любимые учителя.
