Сократите текст , что все самое главное не отнестись ответственно. в никольском районе, на родине покойного поэта яшина, я впервые увидел звездочки, прибитые к торцам углов сельских изб, и решил, что это пионеры-тимуровцы в честь какого-то праздника украсили деревню… зашли мы в одну избу испить водицы. жила в той деревянной избе, с низко спущенными стропилами и узко, в одно стекло, прорубленными окнами, женщина, возраст которой сразу не определить было — так скорбно и темно лицо ее. но вот она улыбнулась: «эвон, сколько женихов-то мне сразу привалило! хоть бы взяли меня с собой да заблудили в лесу…» и мы узнали в ней женщину, чуть перевалившую за середину века, но не раздавленную жизнью. женщина складно шутила, светлела лицом и, не зная, чем нас угостить, все предлагала гороховые витушки, а узнавши, что мы никогда не пробовали этакой стряпни, непринужденно одарила нас темными крендельками, высыпав их с жестяного листа на сиденье машины, уверяя, что с такого кренделя в мужике дух крепкий бывает и на гульбу его тянет греховодную. я не устаю поражаться тому, как люди, и особенно женщины, и особенно на вологодчине, несмотря ни на какие невзгоды, сохраняют и несут по жизни распахнутую, неунывающую душу. встретишь на перепутье вологодского мужика или бабенку, спросишь о чем-нибудь, а они улыбнутся тебе и заговорят так, будто сотню лет уж тебя знают и родня ты им наиближайшая. а оно и правда родня: на одной ведь земле родились, одни беды мыкали. только забывать иные из нас об этом стали. настроенный на веселую волну, я весело поинтересовался, что за звезды на углах избы, в честь какого такого праздника? и снова потемнело лицо старой женщины, улетучились смешинки из глаз, а губы вытянулись в строгую ниточку. опустив голову, она глухо, с выношенным достоинством и скорбью ответила: — праздник? ! не дай бог никому такого праздника… пятеро не вернулись у меня с войны: сам, трое сыновей и деверь… — она взглядом по звездочкам, вырезанным из жести, покрашенным багряной ученической краской, хотела еще что-то добавить, да лишь подавила в себе вздох, прикрыла калитку за собою, и оттуда, уже со двора, сглаживая неловкость, сделанную мной, добавила: — поезжайте с богом. если ночевать негде, ко мне приворачивайте, изба пуста… «изба пуста. изба пуста…» — билось у меня в голове, и я все смотрел неотрывно — в деревенских улицах мелькали красными пятнышками звездочки на темных углах, то единично, то россыпью, и вспоминались мне слова, вычитанные недавно в военных мемуарах о том, что в такую тяжкую войну, наверное, не осталось ни одной семьи в россии, которая не потеряла бы кого-нибудь…
