«Севастополь в декабре месяце» был напечатан в июньском «Современнике» (за 1855 г.). Сюжетной канвой второго севастопольского рассказа стали события, произошедшие через полгода после приезда Л.Н. Толстого в город. Последние дни героической обороны показаны в третьем севастопольском рассказе.
В печати появились похвальные отзывы о первом севастопольском рассказе Толстого. Севастопольская кампания предстала перед русским обществом в совершенно ином виде. Писатель не говорил громких фраз, не приукрашивал действительность. Во всем чувствовалась исключительная правдивость и достоверность.
Если сравнить изображение Полтавской битвы в поэме А.С. Пушкина «Полтава» и изображение картин Крымской войны, то мы увидим, что описания различны. Толстой показывает войну «не в правильном, красивом и блестящем строе, с музыкой и барабанным боем, с развевающимися знаменами и гарцующими генералами, а... в настоящем ее выражении — в крови, в страданиях, в смерти...»
У человека увлеченного может быть одно или несколько хобби. Я люблю плавать и кататься на велосипеде, читать и рисовать, обожаю зимние виды спорта. Но рассказать хочу о самом первом своем увлечении.
На любую прогулку или в поездку папа всегда брал фотоаппарат. Но на снимках были не счастливые лица путешественников, а великолепные пейзажи, где мы вдвоем или втроем с мамой сидим у головокружительного обрыва, стоим в утреннем тумане, смешанном с дымом костра, идем вдоль моря, бежим по огромному цветастому лугу. Двадцать четыре или тридцать шесть кадров вмещали в себя красоту, эмоции, историю.
В двадцать первом веке на смену пленке пришла цифра. Теперь память фотоустройств вмещает сотни тысяч кадров. А я по-прежнему колдую над каждым. Выбираю то одну сотню, то полторы тысячи единиц светочувствительности, тщательно отмеряю с точностью до десяти сантиметров расстояние до объекта съемки. Делаю один или два кадра, полагаясь на чувство композиции и экспозицию, а не на удачу или спецэффекты камеры.
Любой каприз погоды и резкая ее смена влекут меня в те уголки города, где живет красота. Старые дома в два-три этажа с карнизами, причудливо убранными снегом, парки, посеребренные инеем, рождающие радугу фонтаны, искрящиеся капли росы на первых цветах.
А люди? Я часто включаю в пейзаж одну или две фигурки людей, подчеркивая тесную связь человека с природой. Но люди окружают меня триста шестьдесят пять дней в году, а прекрасное мгновение может стать единственным на миллион кадров. Его-то я и ищу, занимаясь любимым делом.
«Севастополь в декабре месяце» был напечатан в июньском «Современнике» (за 1855 г.). Сюжетной канвой второго севастопольского рассказа стали события, произошедшие через полгода после приезда Л.Н. Толстого в город. Последние дни героической обороны показаны в третьем севастопольском рассказе.
В печати появились похвальные отзывы о первом севастопольском рассказе Толстого. Севастопольская кампания предстала перед русским обществом в совершенно ином виде. Писатель не говорил громких фраз, не приукрашивал действительность. Во всем чувствовалась исключительная правдивость и достоверность.
Если сравнить изображение Полтавской битвы в поэме А.С. Пушкина «Полтава» и изображение картин Крымской войны, то мы увидим, что описания различны. Толстой показывает войну «не в правильном, красивом и блестящем строе, с музыкой и барабанным боем, с развевающимися знаменами и гарцующими генералами, а... в настоящем ее выражении — в крови, в страданиях, в смерти...»
У человека увлеченного может быть одно или несколько хобби. Я люблю плавать и кататься на велосипеде, читать и рисовать, обожаю зимние виды спорта. Но рассказать хочу о самом первом своем увлечении.
На любую прогулку или в поездку папа всегда брал фотоаппарат. Но на снимках были не счастливые лица путешественников, а великолепные пейзажи, где мы вдвоем или втроем с мамой сидим у головокружительного обрыва, стоим в утреннем тумане, смешанном с дымом костра, идем вдоль моря, бежим по огромному цветастому лугу. Двадцать четыре или тридцать шесть кадров вмещали в себя красоту, эмоции, историю.
В двадцать первом веке на смену пленке пришла цифра. Теперь память фотоустройств вмещает сотни тысяч кадров. А я по-прежнему колдую над каждым. Выбираю то одну сотню, то полторы тысячи единиц светочувствительности, тщательно отмеряю с точностью до десяти сантиметров расстояние до объекта съемки. Делаю один или два кадра, полагаясь на чувство композиции и экспозицию, а не на удачу или спецэффекты камеры.
Любой каприз погоды и резкая ее смена влекут меня в те уголки города, где живет красота. Старые дома в два-три этажа с карнизами, причудливо убранными снегом, парки, посеребренные инеем, рождающие радугу фонтаны, искрящиеся капли росы на первых цветах.
А люди? Я часто включаю в пейзаж одну или две фигурки людей, подчеркивая тесную связь человека с природой. Но люди окружают меня триста шестьдесят пять дней в году, а прекрасное мгновение может стать единственным на миллион кадров. Его-то я и ищу, занимаясь любимым делом.