Двуликий Янус - неискренний, двуличный человек. Курить фимиам - петь славословия, воздавать всяческие почести, восторженно и непомерно восхвалять. превозносить, чересчур восхвалять кого-либо петь. Содом и Гоморра - означают теперь дикий хаос, полнейший кавардак. Скрипя сердца - делать что-то с нежеланием, вопреки своим принципам. Танцевать от печки - адресовано тому человеку, который предпочитает действовать по накатанной схеме, раз и навсегда утвержденному плану, не применяя своих знаний или смекалки Турусы на коленях - устрашать всякими выдумками», а позднее: «сильно врать». Эзопов язык - умение говорить или выражать свои мысли обиняком, притчами, аллегориями
Кого-то из них я знаю с детского сада, с кем-то познакомилась уже в школе. Все мы очень разные, а объединяет нас школа, иногда — общие интересы. Я знаю, что когда мы закончим школу, то все разбежимся в разные стороны, будем редко встречаться, наши взгляды на жизнь поменяются, будут новые проблемы, новые друзья и недруги, но школьные товарищи останутся в памяти навсегда. Меня охватывает грусть, когда я замечаю, что мы неумолимо растем, теряем детскую искреннюю радость. Если обманываем, то все изощреннее, если любим, то все болезненнее, если предаем, то все безжалостнее. Поэтому, наверное, мне и нравится творчество В. Крапивина, в его произведениях дружба — это любовь, болезненная и светлая. Но это в произведениях, а в жизни — мы общаемся, сотрудничаем, приходим на выручку друг другу, особенно на уроках. У нас общие радости и неприятности. Мы завидуем тому, кто по болезни не пришел в школу, но не думаем о том, что ему, может быть, сейчас очень плохо. Мы в азарте можем посмеяться над одним из нас, а через пять минут забыть об этом. Мы привыкли к ядовитым шуткам. А когда мы летом пошли всем классом в поход, сначала было весело, затем девчонки устали, а ребята забрали у них рюкзаки и волокли их на себе, как и свои. До ночи они разбивали палаточный городок и собирали хворост, а мы готовили ужин на костре и отдыхали. Затем были гитара и песни, звон комаров и сладкий сон. На следующий день мы двинулись дальше по маршруту. И так неделю. Мы привыкли, что ребята становятся другими: внимательными, заботливыми, сильными, сообразительными. А в школе все повторилось: шутки, издевки, сарказм. Но было лето, и я знаю, какие мы другие, настоящие. И мы дружим намного крепче, чем кажется с первого взгляда. И будем помнить друг друга через двадцать, сорок лет.
Меня охватывает грусть, когда я замечаю, что мы неумолимо растем, теряем детскую искреннюю радость. Если обманываем, то все изощреннее, если любим, то все болезненнее, если предаем, то все безжалостнее. Поэтому, наверное, мне и нравится творчество В. Крапивина, в его произведениях дружба — это любовь, болезненная и светлая. Но это в произведениях, а в жизни — мы общаемся, сотрудничаем, приходим на выручку друг другу, особенно на уроках. У нас общие радости и неприятности. Мы завидуем тому, кто по болезни не пришел в школу, но не думаем о том, что ему, может быть, сейчас очень плохо. Мы в азарте можем посмеяться над одним из нас, а через пять минут забыть об этом. Мы привыкли к ядовитым шуткам.
А когда мы летом пошли всем классом в поход, сначала было весело, затем девчонки устали, а ребята забрали у них рюкзаки и волокли их на себе, как и свои. До ночи они разбивали палаточный городок и собирали хворост, а мы готовили ужин на костре и отдыхали. Затем были гитара и песни, звон комаров и сладкий сон. На следующий день мы двинулись дальше по маршруту. И так неделю. Мы привыкли, что ребята становятся другими: внимательными, заботливыми, сильными, сообразительными.
А в школе все повторилось: шутки, издевки, сарказм. Но было лето, и я знаю, какие мы другие, настоящие. И мы дружим намного крепче, чем кажется с первого взгляда. И будем помнить друг друга через двадцать, сорок лет.