Музыка описывает средневековое строение и поющего перед ним трубадура. Композитору удается
оживить этого персонажа. Для этого он использует плавную, задумчивую мелодию, звучащую на фоне размеренного аккомпанемента.
что надо делать???? Печальная мелодия льется из уст печального трубадура. Средняя часть наполняется светом, который вновь сменяется мрачными оттенками. Это произведение относится к числу наиболее знаменитых произведений Модеста Мусоргского. Послушай, в этой музыке кроется какая-то тайна!
Мне приснился сон, которого никогда не мог я позабыть, и в котором до сих пор вижу нечто пророческое, когда соображаю с ним странные обстоятельства моей жизни. Читатель извинит меня: ибо вероятно знает по опыту, как сродно человеку предаваться суеверию, не смотря на всевозможное презрение к предрассудкам.
В нежности матушкиной я не сумневался; но, зная нрав и образ мыслей отца, я чувствовал, что любовь моя не слишком его тронет и что он будет на нее смотреть как на блажь молодого человека. Я чистосердечно признался в том Марье Ивановне и решился, однако, писать к батюшке как можно красноречивее, прося родительского благословения. Я показал письмо Марье Ивановне, которая нашла его столь убедительным и трогательным, что не сомневалась в успехе его и предалась чувствам нежного своего сердца со всею доверчивостию молодости и любви.
оживить этого персонажа. Для этого он использует плавную, задумчивую мелодию, звучащую на фоне размеренного аккомпанемента.
что надо делать???? Печальная мелодия льется из уст печального трубадура. Средняя часть наполняется светом, который вновь сменяется мрачными оттенками. Это произведение относится к числу наиболее знаменитых произведений Модеста Мусоргского. Послушай, в этой музыке кроется какая-то тайна!
Мне приснился сон, которого никогда не мог я позабыть, и в котором до сих пор вижу нечто пророческое, когда соображаю с ним странные обстоятельства моей жизни. Читатель извинит меня: ибо вероятно знает по опыту, как сродно человеку предаваться суеверию, не смотря на всевозможное презрение к предрассудкам.
В нежности матушкиной я не сумневался; но, зная нрав и образ мыслей отца, я чувствовал, что любовь моя не слишком его тронет и что он будет на нее смотреть как на блажь молодого человека. Я чистосердечно признался в том Марье Ивановне и решился, однако, писать к батюшке как можно красноречивее, прося родительского благословения. Я показал письмо Марье Ивановне, которая нашла его столь убедительным и трогательным, что не сомневалась в успехе его и предалась чувствам нежного своего сердца со всею доверчивостию молодости и любви.