Составьте и запишите предложения с производными предлогами.
в виде (чего), в отношении (кого,чего), перед лицом (кого, чего), под маркой (чего), в деле (чего), в духе (чего), в ходе (чего), с учетом (чего), по причине (чего), в предложении (чего), в заключение (чего), в связи с (чем)
Любое произведение этого писателя - кладезь мыслей, богатейшего русского языка и юмора, часто переходящего в сатиру и сарказм. Мне же хочется поговорить о повести "Собачье сердце", написанной Булгаковым в 1925 году.
Автор явно не надеялся, что в обозримом будущем его творение увидит свет, появится в печати, хотя, как всякому художнику, ему хотелось видеть свое творение опубликованным. Зная, что повесть не будет напечатана, Михаил Афанасьевич "отводит душу" на ее страницах. Он устами своего героя, профессора Преображенского, говорит все, что думает о Советской власти, о нововведениях и порядках.
У профессора нет достойного оппонента. Есть благодарные слушатели в лице ассистента Борменталя и секретарши Зины и противники: Швондер, Шариков и их последователи и соратники. Но Филипп Филиппович говорит скорее для себя. Он рассуждает вслух, резко высказываясь о вреде чтения газет, которые нарушают пищеварение. Борменталь пытается возразить, что, кроме советских газет, нет никаких, и Преображенский категорически замечает: "Вот никаких и не читайте".
Профессор может себе позволить быть гурманом, он обучает Борменталя искусству еды, чтобы она была не просто необходимостью, а удовольствием. Это уже и повод поговорить о советской водке. Борменталь замечает, что "новоблагословенная очень приличная. Тридцать градусов". Филипп Филиппович возражает: "Водка должна быть в сорок градусов, а не в тридцать", потом он пророчески добавляет: "они туда что угодно могут плеснуть". Все эти саркастические замечания, казалось бы, по мелочам, на самом деле создают целостную картину жизни Москвы в двадцатые годы.
И чем дальше Булгаков разворачивает повествование, тем яснее и четче встает перед нами картина жизни тех лет.
Не задумываясь о моральной стороне дела, новые хозяева жизни реквизируют "лишнюю жилплощадь у буржуев". Без тени иронии Швондер и его подчиненные предлагают профессору Преображенскому потесниться, так как у него "аж семь комнат". На вопрос Филиппа Филипповича, где же он будет обедать, они ему хором отвечают: "В спальне..." Профессор возмущенно возражает: "Я буду обедать в столовой, оперировать в операционной!., и принимать пищу там, где ее принимают все нормальные люди...".
Преображенскому удалось отстоять свое право на все комнаты благодаря сильным покровителям, а вот его сосед "Федор Павлович поехал за ширмами и кирпичом. Перегородки будут ставить". И ведь на долгие десятилетия эти "перегородки", изуродовавшие квартиры, внесшие в русский язык понятие "коммуналка", утвердились в новой жизни. До сей поры мы знаем, что многие люди живут семьями в одной комнате, не имея возможности уединиться, подумать, позаниматься в спокойной обстановке. Тогда целью жизни становится не овладение профессией, духовный и культурный рост личности, а желание обрести нормальное жилье любыми средствами. И для многих эта цель так и остается несбыточной.
Булгаков в повести "Собачье сердце" не только посмеялся над всеми сторонами новой жизни, когда "никто" вдруг становится всем, но показал и зловещие перспективы этой метаморфозы.
Для того чтобы строить новое общество, надо обладать не только силой и желанием его создать, но необходимы глубокие знания, в том числе и истории, так как все повторяется в этой жизни - "вначале - как трагедия, а потом - как фарс".
В рассуждениях Полиграфа Полиграфовича Шарикова дана программа, которую с успехом будут осуществлять долгие годы в "Ресефесере": "Взять все да и поделить...- дело нехитрое. А то что ж: один в семи комнатах расселился, штанов у него сорок пар, а другой шляется, в сорных ящиках питание ищет...".
А далее Преображенский, на мой взгляд, гениально объясняет бесперспективность такого государства, поставившего все на неучей: "...вы (Шариков) еще только формирующееся, слабое в умственном отношении существо... а вы позволяете себе, с развязностью совершенно невыносимой, подавать какие-то советы космического масштаба и космической же глупости о том, как все поделить...".
Много еще можно найти в повести "Собачье сердце" объяснений нашему теперешнему краху, логично вытекшему из всего заложенного в начале образования СССР.
Я же не перестаю восхищаться гениальностью Михаила Афанасьевича Булгакова и его творений.
ну вот... писала пол часа, фух
Есть они, и сердце не пустое…
Льдинки в сердце? Ну так что ж?
Отогрей своею добротою…
Льдинки в сердце…режут в кровь
Душу рваными краями…
Льдинки в сердце…да пускай…
Проживу…не привыкать же…
Холод…зима?
Да…
И не скрыться, и не согреться…
Зима? Просто холод – внутри…
Он простирает свои щупальца, и вот его метастазы дошли до сердца. Что там было? Слезы?
Теперь их нет. Они застыли, они превратились в лед, и…
Я ловлю себя на том, что я хочу, чтоб они не таяли. Что мне нравится – ледяное сердце. Лишь бы они не растаяли, как только выглянет солнце, лишь бы не отогрелись от кем-то разведенного костра. Не хочу!
Так – легко. Нет боли – она тоже застыла, и рваные края раны не кровоточат – она застывает тоже в миг, надеясь, что заполнит потом собой все, лишь только…лишь только растают льдинки в сердце…
Льдинки в сердце…хорошо…
Лишнего не надо…
И нет желаний, и нет стремлений, и нет – разочарований, обид, нет – ничего. Хрустальный дворец души, в котором звенят шаги вошедшего, и он, пугаясь звуков своих шагов, тут же делает шаг назад…
Льдинки в сердце…Кай был прав –
Вечность – главное на свете…
И все – так далеко. И память заморожена, и все воспоминания подо льдом. Они силятся что-то сказать, но под толстым слоем льда их не слышно, и только искаженные гримасы. А было ли все? Может – да, а, может, нет…
Это было так давно, совсем в другой жизни, когда сердце было другим, когда оно умело плакать, а сейчас…
Немного тяжелей – застыло камнем…
И тянет вниз, и не дает взлететь, ведь может там, за серыми свинцовыми тучами, полными ледяных снежинок, есть солнце…
Нет! Пусть…
Льдинки в сердце…привыкай…