Среди предложений 11-35 найдите такое(-ие), которое(-ые) связано(-ы) с предыдущим с личного местоимения. напишите номер(-а) этого(-их) предложения(-ий). (11) а я играю тут же, стараясь не шуметь. (12) это обычный вечерний отдых. (13) и никто из нас и не подозревает, что можно развалиться в кресле, вытянув ноги, и, ничем не утруждая ни единую клеточку собственного мозга, часами глядеть в полированный ящик на чужую жизнь, будто в замочную скважину. (14) для всех нас искусство — не только в процессе производства, но и в процессе потребления — серьезный, исстари особо уважаемый труд. (15) и мы еще не представляем, что можно воспринимать глазея, зевая, закусывая, выпивая, болтая с соседкой. (16) мы еще с благоговением воспринимаем слово. (17) для нас еще не существует понятия «отдых» в смысле абсолютного безделья. (18) и человек, который не трудится, заведомо воспринимается с отрицательным знаком, если он здоров и психически полноценен. (19) в «толковом словаре» даля нет существительного «отдых», есть лишь глагол «отдыхать». (20) и это понятно: для народа, тяжким трудом взыскующего хлеб свой, отдых был чем-то промежуточным, сугубо второстепенным и несущественным. (21) отдых для человека — равно крестьянина или интеллигента — всегда выражался в смене деятельности в полном соответствии с научным его пониманием. (22) я вырос в семье, где господствовал рациональный аскетизм: посуда — это то, из чего едят и пьют, мебель — на чем сидят или спят, одежда — для тепла, а дом — чтобы в нем жить, и ни для чего более. (23) любимым присловьем моего отца было: “не то важно, из чего пьешь, а то — с кем пьешь”. (24) из этого вовсе не следует, что отец “закладывал воротник”: он не чурался рюмочки, но до войны — только по праздникам, а после оной — еще и по воскресеньям. (25) он был беспредельно жизнелюбив и столь же беспредельно гостеприимен, но глагол “пить” подразумевал для него существительное “чай”. (26) хорошо, если с мамиными пирогами, но пироги случались не часто. (27) принцип рационального аскетизма предполагает наличие необходимого и отсутствие того, без чего спокойно можно обойтись. (28) правда, одно “излишество” у нас все же было: книги. (29) отца часто переводили с места на место, и мы привыкли собираться. (30) все переезды, как правило, совершались внезапно, громом среди ясного неба. (31) отец приходил со службы, как обычно, и не с порога, не вдруг, а, сняв сапоги, ремни и оружие, умывшись и сев за стол, припоминал, точно мимоходом: “да, меня переводят. (32) выезжаем послезавтра”. (33) и начинались сборы, лишенные лихорадочной суматохи, потому что каждый знал, что делать. (34) мне, например, полагалось укладывать книги. (35) возникла эта особая ответственность, когда я был ростом с ящик, но и тогда никто не проверял моей работы: родители старомодно считали, что недоверие унижает человеческую личность.
