Умоляю напишите проблема, поднятая в тексте и комментарий я вас напишите проблема, поднятая в тексте и комментарий я вас у меня температура вот текст. в купе поезда, куда я вошел с опозданием, человек с одной рукой, судя по возрасту, инвалид войны, надевал миловидной, молодящейся мягкие тапочки с розочками-аппликациями на носках. обутая и ободренная, ушла в коридор, скучая, смотрела в окно. инвалид принялся заправлять постели. ничего не скажешь, делал он эту работу одной рукой довольно ловко, хотя и не споро, --привык, видать, заниматься делами. но одна рука есть одна рука, и он устал изрядно, пока заправил две постели. -- мурочка! все в порядке, --известил он и присел к столику. вошла в купе, пальчиком подправила не совсем ловко заделанную под матрац простыню и победительно взглянула на меня: "вот как он меня любит! " инвалид по-собачьи преданно перехватил ее взгляд, подтвердил: "вот как я ее люблю! " потом они перепирались насчет нижнего места, и снисходительно уступила: -- ну, хорошо, хорошо! --поцеловала усталого спутника, мужа, как выяснилось потом, пожелала ему спокойной ночи и стала устраиваться на нижнем месте. сходив в туалет, инвалид попытался молодецки вспрыгнуть на вторую полку -- не получилось. он засмущался, начал извиняться передо мной, спрашивать у мурочки: не потревожил ли ее? -- да ложись ты, ради бога, ложись! что ты возишься? --строго молвила , и ее снова заизвинялся, заспешил. дело кончилось тем, что мне пришлось ему взобраться на вторую полку. поскольку были мы оба фронтовики, то как-то и замяли неловкость, отшутились. познакомились. инвалид был известный архитектор, ехал с ответственного совещания, жена его сопровождала, чтобы ему не так трудно было в пути. долго не мог уснуть архитектор на второй полке, однако шевелиться боялся, чтоб не потревожить свою мурочку. и я подумал, что любовь, конечно, бывает разная и, наверное, я ее понимаю как-то , прямолинейно или уж и вовсе не понимаю. во всяком разе, такую вот любовь, если это в самом деле любовь, мне постичь было непосильно.
