Александр Солженицын "Матренин двор" Причастия: Говорили мне знающие люди, что нечего и на билет тратиться, впустую проезжу. Когда я поднялся по лестнице …ского облоно и спросил, где отдел кадров, то с удивлением увидел, что кадры уже не сидели здесь за черной кожаной дверью, а за остекленной перегородкой, как в аптеке. На станции Торфопродукт, состарившемся временном серо-деревянном бараке, висела строгая надпись: «На поезд садиться только со стороны вокзала!» А у кассы с тем же меланхолическим остроумием было навсегда вырезано ножом: «Билетов нет». Меж торфяными низинами беспорядочно разбросался поселок — однообразные худо штукатуренные бараки тридцатых годов и, с резьбой по фасаду, с остекленными верандами, домики пятидесятых.
Деепричастия: Председатель его, Горшков, свел под корень изрядно гектаров леса и выгодно сбыл в Одесскую область, на том свой колхоз и возвысив. Туда и сюда сквозь поселок проложена была узкоколейка, и паровозики, тоже густо-дымящие, пронзительно свистя, таскали по ней поезда с бурым торфом, торфяными плитами и брикетами. По рани единственная женщина стояла там, торгуя молоком. — Ну, разве что к Матрене зайдем, — сказала моя проводница, уже уставая от меня. Они разрослись привольно, забирая небогатый свет северной стороны.
Причастия: Говорили мне знающие люди, что нечего и на билет тратиться, впустую проезжу. Когда я поднялся по лестнице …ского облоно и спросил, где отдел кадров, то с удивлением увидел, что кадры уже не сидели здесь за черной кожаной дверью, а за остекленной перегородкой, как в аптеке. На станции Торфопродукт, состарившемся временном серо-деревянном бараке, висела строгая надпись: «На поезд садиться только со стороны вокзала!» А у кассы с тем же меланхолическим остроумием было навсегда вырезано ножом: «Билетов нет». Меж торфяными низинами беспорядочно разбросался поселок — однообразные худо штукатуренные бараки тридцатых годов и, с резьбой по фасаду, с остекленными верандами, домики пятидесятых.
Деепричастия: Председатель его, Горшков, свел под корень изрядно гектаров леса и выгодно сбыл в Одесскую область, на том свой колхоз и возвысив. Туда и сюда сквозь поселок проложена была узкоколейка, и паровозики, тоже густо-дымящие, пронзительно свистя, таскали по ней поезда с бурым торфом, торфяными плитами и брикетами. По рани единственная женщина стояла там, торгуя молоком. — Ну, разве что к Матрене зайдем, — сказала моя проводница, уже уставая от меня. Они разрослись привольно, забирая небогатый свет северной стороны.