Комната, которую я занимаю, – просторная, светлая. Окна занавешены белоснежным тюлем в обрамлении портьер светлого коричневого оттенка. Обои, желтые с оранжевым, напоминают свет солнца, что всегда хорошему настроению. Мебели – минимум. В левом углу – письменный стол, а возле него – комод. Шкаф и софа – справа, а возле двери стоит пуфик. Стены увешаны разнообразными фото. На одних запечатлены собственные путешествия и походы, на других – достопримечательности городов русских, попавшие в объектив моего фотоаппарата. Красочные снимки рассказывают о спусках по рекам Карелии: потрясающие закаты и восходы, и пенные потоки, и радостные лица друзей у костра. Все фото, как музейные экспозиции, время от времени обновляю. Для того чтобы друзьям было интересно бывать у меня, да и самому разнообразить жизнь. Знакомые называют визиты ко мне экскурсиями. А мне очень приятно их проводить.
Жирным шрифтом выделено подлежащее (подчеркиваем одной линией), подчеркнутым курсивом - сказуемое (подчеркиваем двумя линиями)
Я возвращался с охоты и шёл по аллее сада. Собака бежала впереди меня.
Вдруг она уменьшила свои шаги и начала красться, как бы зачуяв перед собою дичь.
Я глянул вдоль аллеи и увидал молодого воробья с желтизной около клюва и пухом на голове. Он упал из гнезда (ветер сильно качал березы аллеи) и сидел неподвижно, бес растопырив едва прораставшие крылышки.
Моя собака медленно приближалась к нему, как вдруг, сорвавшись с близкого дерева, старый черногрудый воробей камнем упал перед самой её мордой - и весь взъерошенный, искажённый, с отчаянным и жалким писком прыгнул раза два в направлении зубастой раскрытой пасти.
Он ринулся он заслонил собою своё детище… но всё его маленькое тельце трепетало от ужаса, голос одичал и охрип, он замирал, он жертвовал собою!
Каким громадным чудовищем должна была ему казаться собака! И всё-таки он не мог усидеть на своей высокой, безопасной ветке… Сила, сильнее его воли, сбросила его оттуда.
Мой Трезор остановился, попятился… Видно, и он признал эту силу.
Я поспешил отозвать смущённого пса - и удалился, благоговея.
Да; не смейтесь. Я благоговел перед той маленькой героической птицей, перед любовным её порывом.
Любовь, думал я, сильнее смерти и страха смерти. Только ею, только любовью держится и движется жизнь.
Комната, которую я занимаю, – просторная, светлая. Окна занавешены белоснежным тюлем в обрамлении портьер светлого коричневого оттенка. Обои, желтые с оранжевым, напоминают свет солнца, что всегда хорошему настроению. Мебели – минимум. В левом углу – письменный стол, а возле него – комод. Шкаф и софа – справа, а возле двери стоит пуфик. Стены увешаны разнообразными фото. На одних запечатлены собственные путешествия и походы, на других – достопримечательности городов русских, попавшие в объектив моего фотоаппарата. Красочные снимки рассказывают о спусках по рекам Карелии: потрясающие закаты и восходы, и пенные потоки, и радостные лица друзей у костра. Все фото, как музейные экспозиции, время от времени обновляю. Для того чтобы друзьям было интересно бывать у меня, да и самому разнообразить жизнь. Знакомые называют визиты ко мне экскурсиями. А мне очень приятно их проводить.
Жирным шрифтом выделено подлежащее (подчеркиваем одной линией), подчеркнутым курсивом - сказуемое (подчеркиваем двумя линиями)
Я возвращался с охоты и шёл по аллее сада. Собака бежала впереди меня.
Вдруг она уменьшила свои шаги и начала красться, как бы зачуяв перед собою дичь.
Я глянул вдоль аллеи и увидал молодого воробья с желтизной около клюва и пухом на голове. Он упал из гнезда (ветер сильно качал березы аллеи) и сидел неподвижно, бес растопырив едва прораставшие крылышки.
Моя собака медленно приближалась к нему, как вдруг, сорвавшись с близкого дерева, старый черногрудый воробей камнем упал перед самой её мордой - и весь взъерошенный, искажённый, с отчаянным и жалким писком прыгнул раза два в направлении зубастой раскрытой пасти.
Он ринулся он заслонил собою своё детище… но всё его маленькое тельце трепетало от ужаса, голос одичал и охрип, он замирал, он жертвовал собою!
Каким громадным чудовищем должна была ему казаться собака! И всё-таки он не мог усидеть на своей высокой, безопасной ветке… Сила, сильнее его воли, сбросила его оттуда.
Мой Трезор остановился, попятился… Видно, и он признал эту силу.
Я поспешил отозвать смущённого пса - и удалился, благоговея.
Да; не смейтесь. Я благоговел перед той маленькой героической птицей, перед любовным её порывом.
Любовь, думал я, сильнее смерти и страха смерти. Только ею, только любовью держится и движется жизнь.