Рыжий да красный - человек опасный. Белое - венчальное, черное - печальное. Рыжий, как огонь. Покраснел, как рак. Белую стену в любой цвет выкрасишь. Красным-краснешенек, желтым-желтехонек и пр. Зелен, как трава. Зеленей горькой полыни. Черен, как сажа, как уголь, как смоль, как ворон, как ночь, как земля; чернее грязи, сажи, угля и пр. Дела, как сажа, черны. Товар покупают по цвету. Рубашка беленька, да душа черненька. Свет бел, да люди черны. Не суди о мужчине по виду, а о табаке по цвету Черная коровка дает белое молочко. Золото хоть в печь положи, оно цвета не сменит. На вкус, на цвет хозяина нет.
Найти грибы в пёстрой мозаике из опавших листьев – дело нелёгкое. Да и есть ли они в такую позднюю пору? Я долго(2) бродил по опустевшему(3) лесу, радостно протягивал руку к показавшейся красноватой грибной шапочке, но она тотчас таинственно исчезала, а вместо неё лишь краснели осиновые листья.
Только к полудню я набрёл на старую порубку, заросшую травами и древесной порослью. На старом пне я обнаружил весёлую семейку тонконогих опят(4). Они толпились между двух узловатых корневищ, совсем как озорные ребятишки, выбежавшие погреться на завалинке. Я осторожно срезал их все сразу, не разъединяя, и положил в плетёный кузовок. Ну что ж, и это неплохой подарок для моей доброй старушки. То-то будет рада!
Белое - венчальное, черное - печальное.
Рыжий, как огонь. Покраснел, как рак.
Белую стену в любой цвет выкрасишь.
Красным-краснешенек, желтым-желтехонек и пр.
Зелен, как трава. Зеленей горькой полыни.
Черен, как сажа, как уголь, как смоль, как ворон, как ночь, как земля; чернее грязи, сажи, угля и пр.
Дела, как сажа, черны.
Товар покупают по цвету.
Рубашка беленька, да душа черненька. Свет бел, да люди черны.
Не суди о мужчине по виду, а о табаке по цвету
Черная коровка дает белое молочко.
Золото хоть в печь положи, оно цвета не сменит.
На вкус, на цвет хозяина нет.
Найти грибы в пёстрой мозаике из опавших листьев – дело нелёгкое. Да и есть ли они в такую позднюю пору? Я долго(2) бродил по опустевшему(3) лесу, радостно протягивал руку к показавшейся красноватой грибной шапочке, но она тотчас таинственно исчезала, а вместо неё лишь краснели осиновые листья.
Только к полудню я набрёл на старую порубку, заросшую травами и древесной порослью. На старом пне я обнаружил весёлую семейку тонконогих опят(4). Они толпились между двух узловатых корневищ, совсем как озорные ребятишки, выбежавшие погреться на завалинке. Я осторожно срезал их все сразу, не разъединяя, и положил в плетёный кузовок. Ну что ж, и это неплохой подарок для моей доброй старушки. То-то будет рада!