Почти целый год миновал с того дня, как Алкмена родила своих малышей. Того, кто родился первым, назвали Алкидом, второго — Ификлом.
Росли близнецы-братья крепкими и здоровыми. Но Зевс, зная скверный характер своей супруги, не переставал опасаться козней Геры. "Что придумает Гера, чтобы погубить моего сына от смертной Алкмены? Что сделать, чтобы она не смогла причинить ему вреда? Какую хитрость измыслить, против ее ненависти?" — думал Громовержец.
"Надо сделать Геру приемной матерью будущего героя", — решил Зевс. Для этого он повелел Гермесу тайно, глубокой ночью, принести младенца на Олимп, и своими руками положил его на грудь спящей Геры. Малыш с такой силой принялся сосать, что Гера проснулась и оттолкнула его от себя. Струйка молока растеклась по небу и стала Млечным Путем.
"Маленькое чудовище!— закричала Гера.— Я не стану твоей кормилицей! Я ненавижу тебя! Я была и буду твоей гонительницей!"
Перед рассветом Гермес перенес будущего великого героя Эллады назад в дом Амфитриона и положил его в колыбель рядом с братом Ификлом. Когда Алкмена ранним утром встала, чтобы проведать малышей, оба они мирно спали, и никто в мире кроме Зевса, Гермеса и Геры не знал о том, что произошло в эту ночь.
месяц, а может и два. Однажды вечером Алкмена, помыв и накормив близнецов, уложила их под одеялом из овечьей шерсти на широком боевом щите, который Амфитрион отнял в бою у Птерелая.
Вскоре дом Амфитриона погрузился в сон. В глухую полночь две огромные змеи, посланные Герой, неслышно проскользнули в комнату, где спали малыши. От скользких змеиных тел веяло холодом царства мертвых. Две страшные головы, две пасти, из которых с шипением высовывались длинные раздвоенные языки, склонились над спящими младенцами. Почувствовав ледяное дыхание чудовищ, первым проснулся Ификл. От испуга он закричал во все горло, но змеям была нужна другая жертва,— они обвили своими кольцами тело сына Зевса и принялись его душить.
На крик Ификла проснулась Алкмена и разбудила мужа. "Я слышу крик ребенка,— сказала она Амфитриону,— кажется, что-то страшное происходит с детьми!" Амфитрион сорвал со стены свой меч и бросился в комнату детей. Там, забившись в самый дальний угол, истошно кричал Ификл. Алкид же, крепко сжимая в руках задушенных им змей, с гордостью показывал их родителям.
Пока Алкмена успокаивала охваченного страхом Ификла, Амфитрион послал за прорицателем Тиресием. Когда Тиресия привели, Амфитрион и Алкмена, перебивая друг друга, рассказали ему о случившемся. "Не знак ли богов происшедшее, а если это так, то как нам понимать его?" — спросил Амфитрион прорицателя.
"Нет, Амфитрион, не знамение это, а ненависть Геры к одному из твоих сыновей,— ответил Тиресий.— Ты же знаешь, что Алкид не твой сын, он — сын Зевса. Гера — хранительница брачных уз, и поэтому она ненавидит незаконнорожденного сына своего божественного супруга и хочет его погибели. Но не в силах Геры уничтожить того, кого оберегает сам Зевс. Гнев Геры — величие Геракла. Отныне такое имя будет носить Алкид, ибо имя Геракл означает "Прославленный Герой".
С этого дня Алкида стали звать Гераклом. Задушенных им змей сожгли, а пепел развеяли по ветру, дом оскверненный чудовищами окурили серным дымом и вымыли родниковой водой.
Когда Геракл немного подрос, Амфитрион научил его управлять колесницей, один из сыновей Гермеса — кулачному бою, Эврит, лучший в Элладе стрелок, — искусству владения луком.
Все эти занятия доставляли юному Гераклу большое удовольствие, и только уроки пения и игры на кифаре он ненавидел. Часто приходилось учителю пения Лину, приходившемуся братом Орфею, наказывать своего ученика. Однажды во время урока Лин ударил Геракла, раздраженный его нежеланием учиться. В ярости от нанесенной ему обиды Геракл схватил кифару и ударил ею Лина по голове. Удар был так силен, что Лин упал мертвым.
Призвали Геракла в суд за это убийство. Оправдываясь, сын Алкмены сказал: "Ведь говорит же справедливейший из судей Радамант, что всякий, кого ударят, может ответить ударом на удар". Оправдали судьи Геракла, но Амфитрион, боясь, чтобы не случилось еще чего-нибудь подобного, отправил его пасти стада на склонах Киферона.
Одна из наиболее значимых и ключевых картин в живописи России – известное полотно художника Алексея Саврасова «Грачи прилетели». Это произведение искусства символизирует некий гимн природе России, начинающейся весне и весеннему настроению, пробуждающемуся в нас. Произведение художника не показывает весну прямо, оно как бы намекает о ней: мы чувствуем начало этой поры года буквально в момент первого взгляда на полотно. Такое случается, если люди, уставшие от долгого ношения зимней одежды, выходя на улицу, вдруг замечают, что теплые одежды им больше не понадобятся, ведь с приходом весны каждый новый день становится приветливее и теплее.
Пейзаж, изображенный на картине довольно прост, обыден и неказист. Природа еще не совсем отошла от зимнего сна и не успела преобразиться, она только-только пробуждается. Вначале можно подумать, что на картине изображены теплые дни зимы. Но, внимательно присмотревшись в умело преподнесенные детали, понимаешь, что это весна.
Передний план картины открывает нашему взору талый, рыхлый, почти серый снег, не мерцающий на свету из-за своей тусклости. Также мы видим оголенные, искривленные и поломанные березы. Вдалеке раскинулось черное поле. Все еще низкое серое небо покрыто облаками. Обилие темных, тусклых красок в картине как бы подчеркивает обыденность пейзажа. На самом же деле эта обыденность мнимая. Прежде всего, потому, что за березами виднеется привычная для деревень средней полосы России церковь с колокольней. Эта церковь расположена в Костромской области, и до сих пор находится на том же месте, где видел ее автор картины. Церковь же в живописи России всегда символизировала свет и добро.
Также, приглядевшись, мы увидим первые признаки приближающейся весны – проталину, наполненную водой и лучи солнца, как бы бросающие свет на полотно откуда-то извне. Более того – мы видим воздух, который невозможно нарисовать, и довольно сложно, но можно изобразить. Художник Алексей Саврасов известен своим мастерством и умением передавать воздух, приносящий в его картины дыхание, чувство, полноту. Картина наполнена и дышит свежим, теплым воздухом весны.
И основная деталь, подтверждающая наши выводы о приближении весны – грачи. Эти птицы облепили ветки деревьев, вернувшись в свои гнезда, которые оставили осенью. Как известно, грачи – птицы перелетные, и раз они вернулись, то это, безо всяких сомнений, означает, что началась весна.
Почти целый год миновал с того дня, как Алкмена родила своих малышей. Того, кто родился первым, назвали Алкидом, второго — Ификлом.
Росли близнецы-братья крепкими и здоровыми. Но Зевс, зная скверный характер своей супруги, не переставал опасаться козней Геры. "Что придумает Гера, чтобы погубить моего сына от смертной Алкмены? Что сделать, чтобы она не смогла причинить ему вреда? Какую хитрость измыслить, против ее ненависти?" — думал Громовержец.
"Надо сделать Геру приемной матерью будущего героя", — решил Зевс. Для этого он повелел Гермесу тайно, глубокой ночью, принести младенца на Олимп, и своими руками положил его на грудь спящей Геры. Малыш с такой силой принялся сосать, что Гера проснулась и оттолкнула его от себя. Струйка молока растеклась по небу и стала Млечным Путем.
"Маленькое чудовище!— закричала Гера.— Я не стану твоей кормилицей! Я ненавижу тебя! Я была и буду твоей гонительницей!"
Перед рассветом Гермес перенес будущего великого героя Эллады назад в дом Амфитриона и положил его в колыбель рядом с братом Ификлом. Когда Алкмена ранним утром встала, чтобы проведать малышей, оба они мирно спали, и никто в мире кроме Зевса, Гермеса и Геры не знал о том, что произошло в эту ночь.
месяц, а может и два. Однажды вечером Алкмена, помыв и накормив близнецов, уложила их под одеялом из овечьей шерсти на широком боевом щите, который Амфитрион отнял в бою у Птерелая.
Вскоре дом Амфитриона погрузился в сон. В глухую полночь две огромные змеи, посланные Герой, неслышно проскользнули в комнату, где спали малыши. От скользких змеиных тел веяло холодом царства мертвых. Две страшные головы, две пасти, из которых с шипением высовывались длинные раздвоенные языки, склонились над спящими младенцами. Почувствовав ледяное дыхание чудовищ, первым проснулся Ификл. От испуга он закричал во все горло, но змеям была нужна другая жертва,— они обвили своими кольцами тело сына Зевса и принялись его душить.
На крик Ификла проснулась Алкмена и разбудила мужа. "Я слышу крик ребенка,— сказала она Амфитриону,— кажется, что-то страшное происходит с детьми!" Амфитрион сорвал со стены свой меч и бросился в комнату детей. Там, забившись в самый дальний угол, истошно кричал Ификл. Алкид же, крепко сжимая в руках задушенных им змей, с гордостью показывал их родителям.
Пока Алкмена успокаивала охваченного страхом Ификла, Амфитрион послал за прорицателем Тиресием. Когда Тиресия привели, Амфитрион и Алкмена, перебивая друг друга, рассказали ему о случившемся. "Не знак ли богов происшедшее, а если это так, то как нам понимать его?" — спросил Амфитрион прорицателя.
"Нет, Амфитрион, не знамение это, а ненависть Геры к одному из твоих сыновей,— ответил Тиресий.— Ты же знаешь, что Алкид не твой сын, он — сын Зевса. Гера — хранительница брачных уз, и поэтому она ненавидит незаконнорожденного сына своего божественного супруга и хочет его погибели. Но не в силах Геры уничтожить того, кого оберегает сам Зевс. Гнев Геры — величие Геракла. Отныне такое имя будет носить Алкид, ибо имя Геракл означает "Прославленный Герой".
С этого дня Алкида стали звать Гераклом. Задушенных им змей сожгли, а пепел развеяли по ветру, дом оскверненный чудовищами окурили серным дымом и вымыли родниковой водой.
Когда Геракл немного подрос, Амфитрион научил его управлять колесницей, один из сыновей Гермеса — кулачному бою, Эврит, лучший в Элладе стрелок, — искусству владения луком.
Все эти занятия доставляли юному Гераклу большое удовольствие, и только уроки пения и игры на кифаре он ненавидел. Часто приходилось учителю пения Лину, приходившемуся братом Орфею, наказывать своего ученика. Однажды во время урока Лин ударил Геракла, раздраженный его нежеланием учиться. В ярости от нанесенной ему обиды Геракл схватил кифару и ударил ею Лина по голове. Удар был так силен, что Лин упал мертвым.
Призвали Геракла в суд за это убийство. Оправдываясь, сын Алкмены сказал: "Ведь говорит же справедливейший из судей Радамант, что всякий, кого ударят, может ответить ударом на удар". Оправдали судьи Геракла, но Амфитрион, боясь, чтобы не случилось еще чего-нибудь подобного, отправил его пасти стада на склонах Киферона.
Объяснение:
Пейзаж, изображенный на картине довольно прост, обыден и неказист. Природа еще не совсем отошла от зимнего сна и не успела преобразиться, она только-только пробуждается. Вначале можно подумать, что на картине изображены теплые дни зимы. Но, внимательно присмотревшись в умело преподнесенные детали, понимаешь, что это весна.
Передний план картины открывает нашему взору талый, рыхлый, почти серый снег, не мерцающий на свету из-за своей тусклости. Также мы видим оголенные, искривленные и поломанные березы. Вдалеке раскинулось черное поле. Все еще низкое серое небо покрыто облаками. Обилие темных, тусклых красок в картине как бы подчеркивает обыденность пейзажа. На самом же деле эта обыденность мнимая. Прежде всего, потому, что за березами виднеется привычная для деревень средней полосы России церковь с колокольней. Эта церковь расположена в Костромской области, и до сих пор находится на том же месте, где видел ее автор картины. Церковь же в живописи России всегда символизировала свет и добро.
Также, приглядевшись, мы увидим первые признаки приближающейся весны – проталину, наполненную водой и лучи солнца, как бы бросающие свет на полотно откуда-то извне. Более того – мы видим воздух, который невозможно нарисовать, и довольно сложно, но можно изобразить. Художник Алексей Саврасов известен своим мастерством и умением передавать воздух, приносящий в его картины дыхание, чувство, полноту. Картина наполнена и дышит свежим, теплым воздухом весны.
И основная деталь, подтверждающая наши выводы о приближении весны – грачи. Эти птицы облепили ветки деревьев, вернувшись в свои гнезда, которые оставили осенью. Как известно, грачи – птицы перелетные, и раз они вернулись, то это, безо всяких сомнений, означает, что началась весна.