, я не понимаю это правило. Выписать только словосочетания с определительными наречиями. Присутствовать (когда?) иногда (время)
явиться (когда?)тотчас (время)
коснуться (зачем?) невзначай (цель)
(не)разобрать (почему?) спросонья (причина)
обидеть (почему?) сгоряча (причина)
гулять (до каких пор?) дотемна (время)
произрастать (с каких пор?) издавна (время)
расположиться (где?) вблизи (место)
остановиться (где?) здесь (место)
наткнуться (почему?) сослепу (причина)
разорвать (зачем?) назло (цель)
сломать (зачем?) нарочно (цель)
Разгораться (как?) медленно (обр.дейст.)
шагать (как?) размашисто (обр.дейст.)
пытаться (сколько?) трижды (мера)
волноваться (в какой мере?) очень(мера)
тренироваться (сколько?) мало (мера)
увеличить нагрузку (во сколько?) вдвое (мера)
изменить (в какой степени?) слегка (мера)
запустить болезнь (в какой мере?) слишком (мера)
выздороветь (в какой степени?) совершенно (мера)
сделать ( сколько?) много (мера)

Сереющей - действительное, настоящее время, невозвратное, непереходное
превратившийся - действительное время, возвратное, непереходное
лежащие - действительное, настоящее время, невозвратное, непереходное
наполняющую - действительное, настоящее время, невозвратное, переходное
напечатанным - страдательное невозвратное, переходное
смирившейся - действительное время, возвратное, непереходное
проснувшемся - действительное время, возвратное, непереходное
приютившейся - действительное время, возвратное, непереходное
славящимися - действительное, настоящее время, возвратное, непереходное
излечивающую - действительное, настоящее время, невозвратное, переходное 

Стихотворение Бродского «Одиссей Телемаку» Людмила Зубова Стихотворение «Одиссей Телемаку», написанное в 1972 г., когда Иосиф Бродский был вынужден эмигрировать, говорит об изгнании как судьбе и подводит итог прожитой жизни: Мой Телемак, Троянская война окончена. Кто победил — не помню. Должно быть, греки: столько мертвецов вне дома бросить могут только греки. И все-таки ведущая домой дорога оказалась слишком длинной, как будто Посейдон, пока мы там теряли время, растянул пространство. Мне неизвестно, где я нахожусь, что предо мной. Какой-то грязный остров, кусты, постройки, хрюканье свиней, заросший сад, какая-то царица, трава да камни. Милый Телемак, все острова похожи друг на друга, когда так долго странствуешь, и мозг уже сбивается, считая волны, глаз, засоренный горизонтом, плачет, и водяное мясо застит слух. Не помню я, чем кончилась война, и сколько лет тебе сейчас, не помню. Расти большой, мой Телемак, расти. Лишь боги знают, свидимся ли снова. Ты и сейчас уже не тот младенец, перед которым я сдержал быков. Когда б не Паламед, мы жили вместе. Но, может быть, и прав он: без меня ты от страстей Эдиповых избавлен, и сны твои, мой Телемак, безгрешны (Б., II: 301)1 . Это стихотворение — о том, что всегда находилось в центре внимания Бродского: «меня более всего интересует и всегда интересовало на свете время и тот эффект, какой оно оказывает на человека, как оно его меняет, как обтачивает С другой стороны, это всего лишь метафора того, что, вообще, время делает с пространством и с миром» (Бродский, 1990: 285). В стихотворении «Я как Улисс.» (1961), можно видеть предтекст и предчувствие «Одиссея Телемаку»: «гони меня, ненастье по земле, / хотя бы вспять, гони меня по жизни. / гони меня, как новый Ганимед / хлебну зимой изгнаннической чаши / и не пойму, откуда и куда / я двигаюсь, как много я теряю / во времени, в дороге повторяя: / ох, Боже мой, какая ерунда. / Мелькай, мелькай по сторонам, народ, / я двигаюсь, и, кажется, отрадно, / что, как Улисс, гоню себя вперед, / но двигаюсь по-прежнему обратно». В стихотворении «Письмо в бутылке», написанном в 1964 г. в Норенской, Улисс предстает преувеличенно романтическим персонажем2 : «Сирены не прячут прекрасных лиц / и громко со скал поют в унисон, / когда весельчак-капитан Улисс / чистит на палубе смит-вессон». Тон этих строк резко контрастирует с жанром предсмертного письма, что и обнаруживается далее в тексте: «Я честно плыл, но попался риф, / и он насквозь пропорол мне бок. / Но, несмотря на бинокли, я / не смог разглядеть пионерский пляж. / Я вижу, что я проиграл процесс». Там же имеются строки: «Ундина под бушпритом слезы льет / из глаз, насчитавших мильярды волн я счет потерял облакам и дням». Затем образ Улисса появляется — совсем в другой тональности — в тексте «Прощайте, мадемуазель Вероника» (1967), где возникает тема сына: « то лет через двадцать, когда мой отпрыск, / не сумев отоварить лавровый отблеск, сможет сам зарабатывать, я осмелюсь ». Там же произнесены слова «Греческий принцип маски / снова в ходу; с тоской Улисса». Очевидная биографическая отнесенность мифологических сюжетов и персонажей в поэтике Бродского иногда приводит к упрощению интерпретации: «Почти каждое стихотворение И.Бродского после 1965 года оказывается при тщательном анализе лишь формой опосредования какой-либо конкретной личной ситуации — ситуации, которой придается значительность за счет введения ее в круг классических мифологических сюжетов» (Каломиров, 1986: 223).