Задание: списать, раскрывая скобки; союзы выделить, омонимичные части речи с частицами или предлогами подчеркнуть! Расставить недостающие запятые.
ОБРАЗЕЦ: Люди устали, лошади тоже нуждались в отдыхе. Мы увидели то же озеро. Каждый мечтает, чтобы счастье пришло. Не могу понять, что бы могло их задержать. Так дорога длиннее, зато безопаснее. Незнакомец свернул за то здание.
1. Что (бы) быть (по) настоящему грамотным человеком нужно постоянно обращаться к книгам.
2. Что (бы) вы ни делали чем (бы) вы ни занимались вам всегда понадобится умный и верный книга.
3. Он то(же) пришёл и рассказал то(же) самое.
4. Миша то(же) спортсмен талантливый.
5. Мужчина вызванный на до говорил то(же) что и другие свидетели.
6. Он так(же) хвастлив, как и брат.
7. Мы то(же) готовы к экзаменам.
8. Что(бы) мне почитать что(бы) не скучать на каникулах.
9. Ученик объяснил задание коротко за (то) ясно.
10. Павка пошел на то(же) место и сделал всё так(же) .
11. За(то) время что шли соревнования мы многому научились.
12. Мой дядя действовал так(же) хитро, как и охотник выслеживая зайцев.
13. Что(бы) ни случилось, надо что(бы) все сохраняли спокойствие.
14. В то(же) время приехал мой брат он то(же) приехал на праздник.
15. Ребята пропустили тренировки за(то) навестили заболевшего друга.
В рассказе солдата подвиг народа не только не снижен в своем значении, не только не распался на «случаи» и частности, а, наоборот, обрел удивительную цельность. В нем отдельное, частное объединено общей идеей. Ребята! Не Москва ль за нами? Умремте ж под Москвой, Как наши братья умирали! Эта патриотическая идея, освещая весь рассказ солдата, дает содержание и смысл происходящему. Будучи рассказом рядового участника событий о великом историческом свершении, «Бородино» Лермонтова является автобиографией народного подвига.
Оно показывает одновременно, как возросло народное самосознание, как народ включается в историческую работу мышления, как глубоко и верно осмысливает он историю и чувствует биение ее пульса. Солдат сумел в своем рассказе увидеть не просто батарею, на которой был, и не только один участок боя. Самое поразительное у лермонтовского солдата — это то, что он видит все — видит историю. Но не с командного пункта и не с вершины вечности, а со своей батареи. В этом и состоит философское значение поэмы Лермонтова как поэмы о народном самосознании. Поэт полностью перевоплотился в простого батарейца Бородинской битвы. Ни тени фальши, ни малейшей натяжки, ничего навязанного, ничего навязчивого — все святая простота, правда, естественность. Солдат-рассказчик Лермонтова говорит и от своего имени, и от имени всей армии, от имени страны. Это закреплено еле уловимыми переходами от «я» к «мы», что относится к высшим художественным достижениям поэта и поэзии: простое «я» рассказчика перерастает в «мы», не теряя себя и не растворяясь в нем. Лермонтов это делает с максимальным психологическим тактом и абсолютным чувством происходящего:
Забил снаряд я в пушку туго, И думал: угощу я друга! Постой-ка, брат, мусью! Что тут хитрить к бою... И в эту же секунду произошло чудесное перевоплощение: «я» рассказчика слилось с массой атакующих: Уж мы пойдем ломить стеною, Уж постоим мы головою За родину свою! И в этих переходах, в их естественности ощущаешь единство армии, полное взаимное доверие и взаимное ручательство одного за всех и всех за одного, что характерно для психологии солдата народной освободительной войны. В этой поэме замечательно все — как целое, так и любая частность.
Прилег вздремнуть я у лафета, И слышно было до рассвета, Как ликовал француз... Здесь в одном слове вся история наполеоновской армии, все психология наполеоновского солдата, привыкшего и приученного к легким победам и быстрым захватам чужого добра, — и в этом «ликовал» уже чувствуется, как поведет себя наполеоновский солдат в Москве. Кликам ликования наполеоновских солдат Лермонтов противопоставил святую решимость русского солдата сражаться насмерть, до последнего.
Но тих был наш бивак открытый: Кто кивер чистил весь избитый, Кто штык точил, ворча сердито, Кусая длинный ус. Поэт из чисто внешних деталей создал картину психологического перенапряжения солдата перед смертным, неотвратимым боем. Это — уже чисто толстовская черта художественного изображения. И когда мы читаем о том, что Лев Толстой сказал: «Бородино» Лермонтова — зерно «Войны и мира», то это надо понимать и в идейном, и в художественном смысле.
Необходимо еще сказать о чуткости поэта к характеру войны. В «Бородине» поэт рисует войну справедливую, национальную, освободительную. Это определяет все пропорции изображения, краски, целое и детали. В поэме не раз повторено слово «русский»: «русские штыки», «русский бой удалый, наш рукопашный бой»; слово «родина» звучит как призыв к битве; и над всем как оправдание неисчислимых потерь и жертв — образ Москвы, олицетворяющей всю страну. Значение этой поэмы Лермонтова и для литературы, и для общественной мысли России переоценить невозможно. Это анализ
В рассказе солдата подвиг народа не только не снижен в своем значении, не только не распался на «случаи» и частности, а, наоборот, обрел удивительную цельность. В нем отдельное, частное объединено общей идеей. Ребята! Не Москва ль за нами? Умремте ж под Москвой, Как наши братья умирали! Эта патриотическая идея, освещая весь рассказ солдата, дает содержание и смысл происходящему. Будучи рассказом рядового участника событий о великом историческом свершении, «Бородино» Лермонтова является автобиографией народного подвига.
Оно показывает одновременно, как возросло народное самосознание, как народ включается в историческую работу мышления, как глубоко и верно осмысливает он историю и чувствует биение ее пульса. Солдат сумел в своем рассказе увидеть не просто батарею, на которой был, и не только один участок боя. Самое поразительное у лермонтовского солдата — это то, что он видит все — видит историю. Но не с командного пункта и не с вершины вечности, а со своей батареи. В этом и состоит философское значение поэмы Лермонтова как поэмы о народном самосознании. Поэт полностью перевоплотился в простого батарейца Бородинской битвы. Ни тени фальши, ни малейшей натяжки, ничего навязанного, ничего навязчивого — все святая простота, правда, естественность. Солдат-рассказчик Лермонтова говорит и от своего имени, и от имени всей армии, от имени страны. Это закреплено еле уловимыми переходами от «я» к «мы», что относится к высшим художественным достижениям поэта и поэзии: простое «я» рассказчика перерастает в «мы», не теряя себя и не растворяясь в нем. Лермонтов это делает с максимальным психологическим тактом и абсолютным чувством происходящего:
Забил снаряд я в пушку туго, И думал: угощу я друга! Постой-ка, брат, мусью! Что тут хитрить к бою... И в эту же секунду произошло чудесное перевоплощение: «я» рассказчика слилось с массой атакующих: Уж мы пойдем ломить стеною, Уж постоим мы головою За родину свою! И в этих переходах, в их естественности ощущаешь единство армии, полное взаимное доверие и взаимное ручательство одного за всех и всех за одного, что характерно для психологии солдата народной освободительной войны. В этой поэме замечательно все — как целое, так и любая частность.
Прилег вздремнуть я у лафета, И слышно было до рассвета, Как ликовал француз... Здесь в одном слове вся история наполеоновской армии, все психология наполеоновского солдата, привыкшего и приученного к легким победам и быстрым захватам чужого добра, — и в этом «ликовал» уже чувствуется, как поведет себя наполеоновский солдат в Москве. Кликам ликования наполеоновских солдат Лермонтов противопоставил святую решимость русского солдата сражаться насмерть, до последнего.
Но тих был наш бивак открытый: Кто кивер чистил весь избитый, Кто штык точил, ворча сердито, Кусая длинный ус. Поэт из чисто внешних деталей создал картину психологического перенапряжения солдата перед смертным, неотвратимым боем. Это — уже чисто толстовская черта художественного изображения. И когда мы читаем о том, что Лев Толстой сказал: «Бородино» Лермонтова — зерно «Войны и мира», то это надо понимать и в идейном, и в художественном смысле.
Необходимо еще сказать о чуткости поэта к характеру войны. В «Бородине» поэт рисует войну справедливую, национальную, освободительную. Это определяет все пропорции изображения, краски, целое и детали. В поэме не раз повторено слово «русский»: «русские штыки», «русский бой удалый, наш рукопашный бой»; слово «родина» звучит как призыв к битве; и над всем как оправдание неисчислимых потерь и жертв — образ Москвы, олицетворяющей всю страну. Значение этой поэмы Лермонтова и для литературы, и для общественной мысли России переоценить невозможно. Это анализ