Тема великої вітчизняної війни в оповіданнях олександра довженка. використовувати (не аналіз, а опис майстерності) інформацію з таких оповідань, як «повість полум'яних літ», «мати», «на колючому дроті».
4 Тим що інші коні були звичайні, купалися в річці, їли просте сіно, а Шептало він був незвичайним він не купався в річці, не їв сіно.
5 Він жив подвійним життям тому що з одного боку він був білим акуратним а з другого ні.
6 Він був шокований він не міг повірити своїм очам що це він.
7 Він повернувся назад тому що білий кінь хотів злитися з табуном, одним словом він хоче бути як інші коні і не відрізнятися, він відрізнявся серед всіх, і йому не позволяли бігати разом з конями.
ответ:Возможно, лучшее из крупных произведений Брэдбери. Повесть «451 градус по Фаренгейту» рисует антиутопическое общество будущего, а по сути — «нашу реальность, доведённую до абсурда». Брэдбери придумал государство, где законодательно запрещено чтение и хранение книг. Ради политкорректности и общего спокойствия общий уровень духовных и интеллектуальных запросов граждан искусственно занижается. Но находятся бунтари и беглецы.
Это одно из редких научно-фантастических произведений Брэдбери. Очень волнующее, трогательное и вместе с тем очень живое и динамичное. При сравнительно простом сюжете текст насыщен аллюзиями, в том числе на библейские тексты и сложной символикой.В 1934 году Рэй жил в Лос-Анджелесе и смотрел как минимум по 12 фильмов в неделю. Перед каждым показом транслировали материал кинохроники, который глубоко шокировал его. Перед его глазами проносились зернистые чёрно-белые кадры, на которых фашисты швыряли книги в пылающие костры, и это зрелище оставило выжженную отметину в его подсознании. Рэй сидел, омываемый светом кинопроектора, пламя отражалось в его круглых очках, а по лицу его катились слёзы.
Во времена Великой депрессии книги — а особенно бесплатные книги из общественной библиотеки — были его единственным утешением. В 1966 году в предисловии к книге «451 градус по Фаренгейту» Рэй Брэдбери писал: «Когда Гитлер сжигал книгу, я остро чувствовал, уж простите меня, будто он убивал человека. Впрочем, в конечном итоге истории, люди и книги — одной плоти».
1 Білого
2 Погано
3 Те що він проявляв до нього інтерес.
4 Тим що інші коні були звичайні, купалися в річці, їли просте сіно, а Шептало він був незвичайним він не купався в річці, не їв сіно.
5 Він жив подвійним життям тому що з одного боку він був білим акуратним а з другого ні.
6 Він був шокований він не міг повірити своїм очам що це він.
7 Він повернувся назад тому що білий кінь хотів злитися з табуном, одним словом він хоче бути як інші коні і не відрізнятися, він відрізнявся серед всіх, і йому не позволяли бігати разом з конями.
ответ:Возможно, лучшее из крупных произведений Брэдбери. Повесть «451 градус по Фаренгейту» рисует антиутопическое общество будущего, а по сути — «нашу реальность, доведённую до абсурда». Брэдбери придумал государство, где законодательно запрещено чтение и хранение книг. Ради политкорректности и общего спокойствия общий уровень духовных и интеллектуальных запросов граждан искусственно занижается. Но находятся бунтари и беглецы.
Это одно из редких научно-фантастических произведений Брэдбери. Очень волнующее, трогательное и вместе с тем очень живое и динамичное. При сравнительно простом сюжете текст насыщен аллюзиями, в том числе на библейские тексты и сложной символикой.В 1934 году Рэй жил в Лос-Анджелесе и смотрел как минимум по 12 фильмов в неделю. Перед каждым показом транслировали материал кинохроники, который глубоко шокировал его. Перед его глазами проносились зернистые чёрно-белые кадры, на которых фашисты швыряли книги в пылающие костры, и это зрелище оставило выжженную отметину в его подсознании. Рэй сидел, омываемый светом кинопроектора, пламя отражалось в его круглых очках, а по лицу его катились слёзы.
Во времена Великой депрессии книги — а особенно бесплатные книги из общественной библиотеки — были его единственным утешением. В 1966 году в предисловии к книге «451 градус по Фаренгейту» Рэй Брэдбери писал: «Когда Гитлер сжигал книгу, я остро чувствовал, уж простите меня, будто он убивал человека. Впрочем, в конечном итоге истории, люди и книги — одной плоти».
Объяснение: