Человек, живя на земле, имеет самую тесную связь с физическим миром, к которому принадлежит половиною своего двойственного бытия. Оттого существование каждого народа условливается местностью и качествами окружающей его природы. Оттого в песнях народных видна природа тех стран, где народ жил; из них можно узнать, в какой степени он был в связи с природой и какие формы принимало человеческое сочувствие к природе. И север, и юг, и вершины гор, и зыби морей, и все произведения разнообразных климатов рисуются в народных песнях. Песни финна переносят нас в низенькие избы, закиданные сугробами; при свете очага собирается веселая семья рассказывать и петь; на дворе свищет буря, вьется вьюга, вдали воют голодные волки, а между тем в скромном и теплом уголке вы слышите о чудесах заморских стран, о подвигах старых героев. Шотландец поет о своих ясных озерах, о пропастях и водопадах, о диких ланях, жителях грампианских рощ 34, об унылом плеске морских волн на утесистые берега. Грека вы увидите сидящего под оливою, на закате южного солнца, в кругу доброго семейства: в воображении его славный в подлунной Олимп 35, струящий шестьдесят два ключа, спорит с Киссавом, оставляя противника лежать во прахе; с неимоверною легкостью бросается юноша на хребет моря, раскидывает могучие руки, как весла, грудь его становится кормилом; в челн обращается легкое тело. Думы украинские заносят наше воображение «на степи ординські, шляхи киліянські»; на необозримые равнины, выжженные пожарами; взор ваш манит беспредельность, раздолье; дыхание расширяется от свободного ветра пустыни. Печальные могилы — остатки неизвестной старины, темные леса, далекие степи, быстрые воды. Днепр широкий, буйный ветер, «яри глибокі, байраки зелені, смутная чайка», вещая «зозуля, сизокрилі орли», кречеты, летящие в тумане, который пал на долину и разостлался «по степу-полю» — вот образы, сопровождающие степную жизнь казака. Песни семейные окружают вас /59/ другими картинами: «вишневий садок», цветущая «яблуня, ставок і млинок, лугові верби, червона калина, зеленая царина», над которой вьются ласточки, «рум’яна рожа в огороді», очаровательный блеск «місяця-перекроя», песни соловья, отряхивающего раннюю росу с кустарников.
Но одними только изображениями не ограничивается все понятие народа о природе. Предметы природы, часто встречаемые, не интересуют народного воображения потому только, что глаз беспрестанно видит их. Надобно, чтоб они существовали в полном смысле этого слова, народ ищет в них жизни, а не призраков, хочет с ними сообщаться не только телесно, но и духовно. Физическая природа проникнута творческою идеею, согрета божественною любовью, облечена в формы совершенства. Каждое явление в ней не случайно, но имеет свой закон, открываемый духом. В природе заключается для человека значение, применительное к его собственному существу; человек видит в окружающих его предметах не одну грубую безжизненную материю, напротив, как бы ни удалено казалось от его существа какое-нибудь произведение родной планеты, — в человеке есть тайное око, которое видит, что и грубая материя имеет связь с духовным существом; есть тайный голос, который указывает, в чем состоит эта связь. Вот это сознание духовного в телесном и составляет основу всего прекрасного в искусстве. Оно есть признак гармонии и любви, существующей между творцом и его творениями. Человек любить только дух; телесное само по себе недоступно его сердцу.
Человек, живя на земле, имеет самую тесную связь с физическим миром, к которому принадлежит половиною своего двойственного бытия. Оттого существование каждого народа условливается местностью и качествами окружающей его природы. Оттого в песнях народных видна природа тех стран, где народ жил; из них можно узнать, в какой степени он был в связи с природой и какие формы принимало человеческое сочувствие к природе. И север, и юг, и вершины гор, и зыби морей, и все произведения разнообразных климатов рисуются в народных песнях. Песни финна переносят нас в низенькие избы, закиданные сугробами; при свете очага собирается веселая семья рассказывать и петь; на дворе свищет буря, вьется вьюга, вдали воют голодные волки, а между тем в скромном и теплом уголке вы слышите о чудесах заморских стран, о подвигах старых героев. Шотландец поет о своих ясных озерах, о пропастях и водопадах, о диких ланях, жителях грампианских рощ 34, об унылом плеске морских волн на утесистые берега. Грека вы увидите сидящего под оливою, на закате южного солнца, в кругу доброго семейства: в воображении его славный в подлунной Олимп 35, струящий шестьдесят два ключа, спорит с Киссавом, оставляя противника лежать во прахе; с неимоверною легкостью бросается юноша на хребет моря, раскидывает могучие руки, как весла, грудь его становится кормилом; в челн обращается легкое тело. Думы украинские заносят наше воображение «на степи ординські, шляхи киліянські»; на необозримые равнины, выжженные пожарами; взор ваш манит беспредельность, раздолье; дыхание расширяется от свободного ветра пустыни. Печальные могилы — остатки неизвестной старины, темные леса, далекие степи, быстрые воды. Днепр широкий, буйный ветер, «яри глибокі, байраки зелені, смутная чайка», вещая «зозуля, сизокрилі орли», кречеты, летящие в тумане, который пал на долину и разостлался «по степу-полю» — вот образы, сопровождающие степную жизнь казака. Песни семейные окружают вас /59/ другими картинами: «вишневий садок», цветущая «яблуня, ставок і млинок, лугові верби, червона калина, зеленая царина», над которой вьются ласточки, «рум’яна рожа в огороді», очаровательный блеск «місяця-перекроя», песни соловья, отряхивающего раннюю росу с кустарников.
Но одними только изображениями не ограничивается все понятие народа о природе. Предметы природы, часто встречаемые, не интересуют народного воображения потому только, что глаз беспрестанно видит их. Надобно, чтоб они существовали в полном смысле этого слова, народ ищет в них жизни, а не призраков, хочет с ними сообщаться не только телесно, но и духовно. Физическая природа проникнута творческою идеею, согрета божественною любовью, облечена в формы совершенства. Каждое явление в ней не случайно, но имеет свой закон, открываемый духом. В природе заключается для человека значение, применительное к его собственному существу; человек видит в окружающих его предметах не одну грубую безжизненную материю, напротив, как бы ни удалено казалось от его существа какое-нибудь произведение родной планеты, — в человеке есть тайное око, которое видит, что и грубая материя имеет связь с духовным существом; есть тайный голос, который указывает, в чем состоит эта связь. Вот это сознание духовного в телесном и составляет основу всего прекрасного в искусстве. Оно есть признак гармонии и любви, существующей между творцом и его творениями. Человек любить только дух; телесное само по себе недоступно его сердцу.