Образ героя этих баллад и легенд возник в XIII — первой половине XIV века[1]. Долгое время популярна была художественная версия Вальтера Скотта, основанная на ошибке, допущенной известным антикварием первой пол. XVIII века, одним из пионеров британской археологии Уильямом Стьюкли[2]. Согласно этой версии, Робин жил во второй половине XII века, то есть был современником Ричарда Львиное Сердце и Иоанна Безземельного. Против неё говорит ряд исторических деталей: так, соревнования по стрельбе из лука стали проводиться в Англии не раньше XIII века.
В ранних балладах Робин выступает в качестве йомена, то есть свободного мелкого землевладельца, в более же поздних он предстаёт незаконнорожденным сыном Ранульфа Честерского (1170-1232) или несправедливо лишённым титула и владений графом Хантингдонским[3]. Титул графа Хантингдонского был ликвидирован королём Генрихом III в 1237 году и вновь восстановлен лишь во второй половине XIV века, претендентом же на него был живший в XIII столетии и лишённый наследства рыцарь Роберт де Ким[4].
В исторической литературе «дворянином вне закона» (лат. nobilis exlex) впервые назвал благородного разбойника писавший в 1530-е годы королевский антикварий и поэт Джон Лиланд (англ.)русск., а в 1569 году известный издатель эпохи Тюдоров Ричард Графтон (англ.)русск. ссылался на некий находившийся в его распоряжении и подтверждавший это «старинный памфлет»[5].
В последние годы приобрела популярность гипотеза, высказанная ещё в 1852 году антикварием Джозефом Хантером (англ.)русск.[6], согласно которой реальным прототипом Робина являлся некий Роберт Худ из Уэйкфилда, живший во времена короля Эдуарда II, служивший мятежному графу Томасу Ланкастеру и ушедший в лес после казни в 1322 году своего господина. Имя некого Роберта Хода (англ. Robyn Hode) как получателя жалованья действительно упоминается в счетах королевской палаты за 1323-1324 годы[7], на основании чего ряд авторов пришли к заключению, что указанный Роберт раскаялся и поступил на службу к Эдуарду, а к старости принял постриг в Кирклейском аббатстве (англ.)русск., где в 1346 году и скончался. Нашедшая своё завершение в популярной книге писателя Найджела Кауторна «Правдивая история Робин Гуда» (2010)[8], версия эта активно тиражировалась в прессе; при этом высказывались безосновательные утверждения, что указанный Худ был чуть ли не одним из королевских фаворитов. Однако в подобном случае историческая основа для мифа о народном герое, которая, по мнению большинства исследователей, сформировалась ещё в первой половине XIV столетия, не получила бы достаточного времени для своего развития[9].
Позднейшая традиция называет родиной Робин Гуда селение Локсли, по названию которого иногда и самого знаменитого разбойника именуют Робином Локсли. Местом пребывания его отряда называется Шервудский лес в окрестностях Ноттингема. Однако в ранних вариантах баллад вольные стрелки укрывались в Барнсдейле (англ.)русск. в Южном Йоркшире, где в старину находился ещё более обширный заповедный королевский лес, богатый дичью и оленями. Как раз поблизости от него находятся и Локсли, и Уэйкфилд, и Кирклей, и родное аббатство одного из соратников Робина брата Тук
Осмысление хода истории неизбежно вызывает вопросы о роли в ней той или иной личности: изменила ли она ход истории; было ли неизбежным такое изменение или нет; что случилось бы без этого деятеля? и т. п. Из очевидной истины, что именно люди делают историю, вытекает важная проблема философии истории о соотношении закономерного и случайного, которая, в свою очередь, тесно связана с вопросом о роли личности. В самом деле, жизнь любого человека всегда соткана из случайностей: родится он в тот или иной момент, вступит в брак с тем партнером или другим, умрет рано или будет жить долго и т. п.[1] С одной стороны, мы знаем огромное число случаев, когда смена личностей (даже при таких драматических обстоятельствах, как череда убийств монархов и переворотов) не влекла решающих перемен. С другой стороны, бывают обстоятельства, о которых сказано далее, когда даже мелочь может стать решающей. Таким образом, уловить, от чего зависит роль личности: от нее самой, исторической ситуации, исторических законов, случайностей или от всего сразу, и в какой комбинации, и как именно, – очень сложно.
Образ героя этих баллад и легенд возник в XIII — первой половине XIV века[1]. Долгое время популярна была художественная версия Вальтера Скотта, основанная на ошибке, допущенной известным антикварием первой пол. XVIII века, одним из пионеров британской археологии Уильямом Стьюкли[2]. Согласно этой версии, Робин жил во второй половине XII века, то есть был современником Ричарда Львиное Сердце и Иоанна Безземельного. Против неё говорит ряд исторических деталей: так, соревнования по стрельбе из лука стали проводиться в Англии не раньше XIII века.
В ранних балладах Робин выступает в качестве йомена, то есть свободного мелкого землевладельца, в более же поздних он предстаёт незаконнорожденным сыном Ранульфа Честерского (1170-1232) или несправедливо лишённым титула и владений графом Хантингдонским[3]. Титул графа Хантингдонского был ликвидирован королём Генрихом III в 1237 году и вновь восстановлен лишь во второй половине XIV века, претендентом же на него был живший в XIII столетии и лишённый наследства рыцарь Роберт де Ким[4].
В исторической литературе «дворянином вне закона» (лат. nobilis exlex) впервые назвал благородного разбойника писавший в 1530-е годы королевский антикварий и поэт Джон Лиланд (англ.)русск., а в 1569 году известный издатель эпохи Тюдоров Ричард Графтон (англ.)русск. ссылался на некий находившийся в его распоряжении и подтверждавший это «старинный памфлет»[5].
В последние годы приобрела популярность гипотеза, высказанная ещё в 1852 году антикварием Джозефом Хантером (англ.)русск.[6], согласно которой реальным прототипом Робина являлся некий Роберт Худ из Уэйкфилда, живший во времена короля Эдуарда II, служивший мятежному графу Томасу Ланкастеру и ушедший в лес после казни в 1322 году своего господина. Имя некого Роберта Хода (англ. Robyn Hode) как получателя жалованья действительно упоминается в счетах королевской палаты за 1323-1324 годы[7], на основании чего ряд авторов пришли к заключению, что указанный Роберт раскаялся и поступил на службу к Эдуарду, а к старости принял постриг в Кирклейском аббатстве (англ.)русск., где в 1346 году и скончался. Нашедшая своё завершение в популярной книге писателя Найджела Кауторна «Правдивая история Робин Гуда» (2010)[8], версия эта активно тиражировалась в прессе; при этом высказывались безосновательные утверждения, что указанный Худ был чуть ли не одним из королевских фаворитов. Однако в подобном случае историческая основа для мифа о народном герое, которая, по мнению большинства исследователей, сформировалась ещё в первой половине XIV столетия, не получила бы достаточного времени для своего развития[9].
Позднейшая традиция называет родиной Робин Гуда селение Локсли, по названию которого иногда и самого знаменитого разбойника именуют Робином Локсли. Местом пребывания его отряда называется Шервудский лес в окрестностях Ноттингема. Однако в ранних вариантах баллад вольные стрелки укрывались в Барнсдейле (англ.)русск. в Южном Йоркшире, где в старину находился ещё более обширный заповедный королевский лес, богатый дичью и оленями. Как раз поблизости от него находятся и Локсли, и Уэйкфилд, и Кирклей, и родное аббатство одного из соратников Робина брата Тук
Осмысление хода истории неизбежно вызывает вопросы о роли в ней той или иной личности: изменила ли она ход истории; было ли неизбежным такое изменение или нет; что случилось бы без этого деятеля? и т. п. Из очевидной истины, что именно люди делают историю, вытекает важная проблема философии истории о соотношении закономерного и случайного, которая, в свою очередь, тесно связана с вопросом о роли личности. В самом деле, жизнь любого человека всегда соткана из случайностей: родится он в тот или иной момент, вступит в брак с тем партнером или другим, умрет рано или будет жить долго и т. п.[1] С одной стороны, мы знаем огромное число случаев, когда смена личностей (даже при таких драматических обстоятельствах, как череда убийств монархов и переворотов) не влекла решающих перемен. С другой стороны, бывают обстоятельства, о которых сказано далее, когда даже мелочь может стать решающей. Таким образом, уловить, от чего зависит роль личности: от нее самой, исторической ситуации, исторических законов, случайностей или от всего сразу, и в какой комбинации, и как именно, – очень сложно.