Кронос, отец Зевса, боясь быть низложенным своими детьми, проглатывал каждый раз только что рожденного Реей ребенка. Сначала он проглотил Гестию, потом Деметру и Геру, затем Аида, а потом Посейдона. Рея была вне себя от происходящего, и, когда родился Зевс, она, запеленав камень, отдала его Кроносу проглотить вместо младенца. Обман удался, и малютка Зевс уцелел. Возмужав, Зевс по совету титаниды Метиды попросил Рею сделать его виночерпием Кроноса. Рея изъявила готовность сыну и даже достала горчицу и соль, которые та же Метида посоветовала подмешать в медовый напиток Кроноса. Хлебнув напиток, Кронос сначала изрыгнул из уст камень, а потом проглоченных ранее старших братьев и сестер Зевса. Все были целы и невредимы и в благодарность предложили Зевсу возглавить их в борьбе с титанами. Война (титаномахия) длилась десять лет, пока Гея (Земля) не предсказала победу своему внуку Зевсу при условии, что тот возьмет себе в союзники низвергнутых в Тартар киклопов и сторуких. Убив хранительницу Тартара Кампу, Зевс освободил тех и других, за что киклопы выковали ему молнию. Надев шлем Аида, сделавший его невидимым, Зевс незаметно проник в обитель Кроноса и поразил его молнией, а затем сторукие стали забрасывать камнями оставшихся титанов. Крон и все побежденные титаны, кроме Атланта, были низвергнуты в Тартар, где их оставили под охраной сторуких. Всех титанид благодаря вмешательству Метиды и Реи пощадили. После этого три брата - Зевс, Посейдон и Аид - разделили власть между собой. Зевс получил главенство над остальными олимпийскими богами и господство на небе, Посейдон - власть на море и во всех водах земли, Аид - царство мертвых (земля и Олимп остались общими). Таким образом, Зевс занял главенствующее положение в семье олимпийских богов благодаря двум обстоятельствам: во-первых, именно он освободил своих братьев и сестер из чрева их отца, и, во-вторых, только ему - громовержцу - была подвластна молния, и порой лишь страх перед ее смертоносной силой делал послушными обитателей горы Олимп.
Итоги перестройки неоднозначны. Михаил Горбачев и его сподвижники не достигли тех целей, которые они ставили перед собой в 1985 году. Им не удалось построить демократический социализм «с человеческим лицом» и эффективной экономикой. Эта неудача, конечно, не доказывает, что такое общество в принципе невозможно, но на практике советская система оказалась не реформируемой в духе демократического социализма.
Теоретически нельзя исключить, что советская экономика (как это случилось с российской) пережила бы период низких цен на нефть в конце 80-х и в 90-е годы и дождалась бы их подъема в 2000-е годы. Социализм продолжал бы существовать, несмотря на коррупцию и неэффективность номенклатуры, понижение уровня жизни населения и рост его недовольства общественным и государственным строем.
Впрочем, сценарий слишком длительного «загнивания» едва ли был реалистичным. Во-первых, в 1989-91 годах обострилась главная проблема советской экономики – хронический товарный дефицит. Страна оказалась перед реальной угрозой голода, запаса продуктов хватало лишь на несколько дней. Недовольство населения росло, одновременно нарастала напряженность в межэтнических и межнациональных отношениях. Во-вторых, в условиях «борьбы двух систем» советское руководство не могло игнорировать «вызовы извне» и, следовательно, не могло не добиваться либо партнерства с Западом, либо преобладания над ним. Все это предполагало «перестройку».
Опыт перестройки показал, что не следует переоценивать готовность – и советских правящих элит к «силовым решениям». В свете этого опыта возможность развития СССР в 80–90-е годы в направлении «неосталинизма» кажется маловероятной.
Все это позволяет считать, что если не в деталях, то в главном и перестройка, и ее конечный неуспех были исторически закономерны.
Главными результатами перестройки стали распад СССР и прекращение «советского эксперимента» по построению социалистического общества. Эти результаты можно оценивать по-разному. Для одних СССР был тоталитарным монстром, и поэтому его распад явился безусловным благом. С точки зрения других, СССР был обществом социальной справедливости и братской семьей народов, и поэтому его распад стал величайшей катастрофой.
Перестройка сопровождалась сокращением производства, распадом хозяйственных связей и понижением уровня жизни большинства граждан СССР. Именно на фоне нарастающего экономического кризиса происходило обострение социально-политической борьбы, включая этно-национальные конфликты. Поэтому болезненный характер перестройки объяснялся, прежде всего, неэффективностью экономической политики.
Перестройка началась во многом потому, что партийный и государственный аппарат не справлялся с регулированием сравнительно высокоразвитой экономики, что в условиях крайней централизации обрекало ее на неэффективность. Но децентрализация управления народным хозяйством и «разгосударствление» общественной собственности наносили ущерб интересам этого аппарата, поскольку сокращали его власть и ставили под угрозу его привилегированное положение. Между тем партийный и государственный аппарат, т.е. номенклатура, реально был правящим общественным слоем в СССР. Неудивительно, что номенклатура сделала все, чтобы соблюсти свои интересы в первую очередь.
Итоги перестройки неоднозначны. Михаил Горбачев и его сподвижники не достигли тех целей, которые они ставили перед собой в 1985 году. Им не удалось построить демократический социализм «с человеческим лицом» и эффективной экономикой. Эта неудача, конечно, не доказывает, что такое общество в принципе невозможно, но на практике советская система оказалась не реформируемой в духе демократического социализма.
Теоретически нельзя исключить, что советская экономика (как это случилось с российской) пережила бы период низких цен на нефть в конце 80-х и в 90-е годы и дождалась бы их подъема в 2000-е годы. Социализм продолжал бы существовать, несмотря на коррупцию и неэффективность номенклатуры, понижение уровня жизни населения и рост его недовольства общественным и государственным строем.
Впрочем, сценарий слишком длительного «загнивания» едва ли был реалистичным. Во-первых, в 1989-91 годах обострилась главная проблема советской экономики – хронический товарный дефицит. Страна оказалась перед реальной угрозой голода, запаса продуктов хватало лишь на несколько дней. Недовольство населения росло, одновременно нарастала напряженность в межэтнических и межнациональных отношениях. Во-вторых, в условиях «борьбы двух систем» советское руководство не могло игнорировать «вызовы извне» и, следовательно, не могло не добиваться либо партнерства с Западом, либо преобладания над ним. Все это предполагало «перестройку».
Опыт перестройки показал, что не следует переоценивать готовность – и советских правящих элит к «силовым решениям». В свете этого опыта возможность развития СССР в 80–90-е годы в направлении «неосталинизма» кажется маловероятной.
Все это позволяет считать, что если не в деталях, то в главном и перестройка, и ее конечный неуспех были исторически закономерны.
Главными результатами перестройки стали распад СССР и прекращение «советского эксперимента» по построению социалистического общества. Эти результаты можно оценивать по-разному. Для одних СССР был тоталитарным монстром, и поэтому его распад явился безусловным благом. С точки зрения других, СССР был обществом социальной справедливости и братской семьей народов, и поэтому его распад стал величайшей катастрофой.
Перестройка сопровождалась сокращением производства, распадом хозяйственных связей и понижением уровня жизни большинства граждан СССР. Именно на фоне нарастающего экономического кризиса происходило обострение социально-политической борьбы, включая этно-национальные конфликты. Поэтому болезненный характер перестройки объяснялся, прежде всего, неэффективностью экономической политики.
Перестройка началась во многом потому, что партийный и государственный аппарат не справлялся с регулированием сравнительно высокоразвитой экономики, что в условиях крайней централизации обрекало ее на неэффективность. Но децентрализация управления народным хозяйством и «разгосударствление» общественной собственности наносили ущерб интересам этого аппарата, поскольку сокращали его власть и ставили под угрозу его привилегированное положение. Между тем партийный и государственный аппарат, т.е. номенклатура, реально был правящим общественным слоем в СССР. Неудивительно, что номенклатура сделала все, чтобы соблюсти свои интересы в первую очередь.