Политическая жизнь древних майя — в особенности характер их государственного устройства и взаимосвязи между отдельными государствами — наиболее интересное направление в современных историко-археологических исследованиях. Это произошло в результате успешного перевода иероглифических текстов майя — достижения, ставшего нашим достоянием всего лишь одно-два десятилетия назад. Прочтение текстов и познание того, что майя сами говорили о себе, со всем их историческим и политическим содержанием, открыло нам новую широкую перспективу. Между прочим, легко заметить, что ситуация с майя совсем не похожа на то, что мы наблюдаем в египетской, месопотамской или китайской археологии. Там местные системы письма были прочитаны уже давно, а другие аспекты археологической науки сформировались вокруг этих центральных источников знания; напротив, наши сведения об иероглифической письменности майя развивались более медленно, и мы только сейчас стали при к ней (т. е. к письменности) многие другие открытия археологии. [105]
Майя доколумбовой эпохи (рис. 1) из тропических низменных областей центральной Америки, начав как простые оседлые земледельцы, достигли уровня городской жизни за одно-два столетия до начала нашей эры.[1] Ядро этих «городов» составляли скопления каменных пирамид, платформ, храмов и дворцов (рис. 2) — «ритуальные [106] центры», как их часто называют, но сотни и даже тысячи руин небольших домов, найденных в непосредственной близости от этих «центров», оправдывают и применение по отношению к ним термина «город». Некоторые из этих «городов» имели население от 10 до 75 тыс. человек.[2]
К 200 г. н. э. эти жившие в городах майя создали сложную систему иероглифической письменности. Иероглифические тексты украшали здания, были высечены на каменных стелах (рис. 3), увековечивавших прежних правителей этих городов, и нанесены красками на стенах гробниц (рис. 4). Иероглифы использовались также в виде резных текстов на нефрите, кости, раковинах, а также надписей на керамике в и на листах, сложенных в виде книг. Эти книги были, вероятно, наиболее значительным из всего названного выше для жрецов-ученых майя, которые вели иероглифические летописи; но, к сожалению, они не сохраняются в тех археологических материалах, которые мы получаем при раскопках, а из более поздних образцов лишь очень немногие избежали уничтожения после испанского завоевания.
Подчеркивая недавние успехи в чтении письменности майя, я отнюдь не имел в виду, что на более ранних этапах развития археологии майя иероглифика целиком игнорировалась. Фактически, как и следовало ожидать, иероглифы привлекли к себе внимание уже самых первых исследователей руин городов майя. К концу XIX в. целый ряд знаков, особенно относящихся к календарю майя, астрономическим наблюдениям и событиям, к религиозным ритуалам, был переведен или, по крайней мере, хорошо понят. В действительности одним из важнейших результатов этого раннего исследования иероглифических текстов явилось понимание майяского счета времени доколумбовой эпохи, что привело к корреляции календаря майя и христианского, а это, в свою очередь, дало в руки археологов абсолютную хронологическую шкалу, [107] восходящую к III в. н. э.[3] Однако значительный прогресс в переводе и чтении подавляющего большинства иероглифов начался лишь с 80-х годов XX в. И только тогда мы пришли к пониманию того, что эти иероглифы связаны главным образом с политическими проблемами — с государствами и их правителями, сменой династий и с такими событиями, как рождения царей, их браки, войны и завоевания,[4] и только примерно за последнее десятилетие удалось прочитать достаточно большое число иероглифических текстов из многих доиспанских городов, чтобы дать представление о древней политической истории майя и из этого источника.
Эти недавние достижения явились результатом объединенных усилий археологов и лингвистов.[5] В итоге их усилий и усилий ряда других коллег мы знаем теперь, что письменность майя представляет собой сочетание фонетических и идеографических элементов. Эта письменность связана с существующими ныне майяскими языками, и на сегодняшний день для нас понятны значения более чем половины (по самым скромным оценкам) из общего корпуса иероглифов майя (насчитывающего свыше 1000 знаков). Здесь я должен заметить, что отнюдь не являюсь специалистом в области иероглифики и, подобно многим моим коллегам-археологам, пользуюсь результатами работ знатоков письменности майя.
Политическая жизнь древних майя — в особенности характер их государственного устройства и взаимосвязи между отдельными государствами — наиболее интересное направление в современных историко-археологических исследованиях. Это произошло в результате успешного перевода иероглифических текстов майя — достижения, ставшего нашим достоянием всего лишь одно-два десятилетия назад. Прочтение текстов и познание того, что майя сами говорили о себе, со всем их историческим и политическим содержанием, открыло нам новую широкую перспективу. Между прочим, легко заметить, что ситуация с майя совсем не похожа на то, что мы наблюдаем в египетской, месопотамской или китайской археологии. Там местные системы письма были прочитаны уже давно, а другие аспекты археологической науки сформировались вокруг этих центральных источников знания; напротив, наши сведения об иероглифической письменности майя развивались более медленно, и мы только сейчас стали при к ней (т. е. к письменности) многие другие открытия археологии. [105]
Майя доколумбовой эпохи (рис. 1) из тропических низменных областей центральной Америки, начав как простые оседлые земледельцы, достигли уровня городской жизни за одно-два столетия до начала нашей эры.[1] Ядро этих «городов» составляли скопления каменных пирамид, платформ, храмов и дворцов (рис. 2) — «ритуальные [106] центры», как их часто называют, но сотни и даже тысячи руин небольших домов, найденных в непосредственной близости от этих «центров», оправдывают и применение по отношению к ним термина «город». Некоторые из этих «городов» имели население от 10 до 75 тыс. человек.[2]
К 200 г. н. э. эти жившие в городах майя создали сложную систему иероглифической письменности. Иероглифические тексты украшали здания, были высечены на каменных стелах (рис. 3), увековечивавших прежних правителей этих городов, и нанесены красками на стенах гробниц (рис. 4). Иероглифы использовались также в виде резных текстов на нефрите, кости, раковинах, а также надписей на керамике в и на листах, сложенных в виде книг. Эти книги были, вероятно, наиболее значительным из всего названного выше для жрецов-ученых майя, которые вели иероглифические летописи; но, к сожалению, они не сохраняются в тех археологических материалах, которые мы получаем при раскопках, а из более поздних образцов лишь очень немногие избежали уничтожения после испанского завоевания.
Подчеркивая недавние успехи в чтении письменности майя, я отнюдь не имел в виду, что на более ранних этапах развития археологии майя иероглифика целиком игнорировалась. Фактически, как и следовало ожидать, иероглифы привлекли к себе внимание уже самых первых исследователей руин городов майя. К концу XIX в. целый ряд знаков, особенно относящихся к календарю майя, астрономическим наблюдениям и событиям, к религиозным ритуалам, был переведен или, по крайней мере, хорошо понят. В действительности одним из важнейших результатов этого раннего исследования иероглифических текстов явилось понимание майяского счета времени доколумбовой эпохи, что привело к корреляции календаря майя и христианского, а это, в свою очередь, дало в руки археологов абсолютную хронологическую шкалу, [107] восходящую к III в. н. э.[3] Однако значительный прогресс в переводе и чтении подавляющего большинства иероглифов начался лишь с 80-х годов XX в. И только тогда мы пришли к пониманию того, что эти иероглифы связаны главным образом с политическими проблемами — с государствами и их правителями, сменой династий и с такими событиями, как рождения царей, их браки, войны и завоевания,[4] и только примерно за последнее десятилетие удалось прочитать достаточно большое число иероглифических текстов из многих доиспанских городов, чтобы дать представление о древней политической истории майя и из этого источника.
Эти недавние достижения явились результатом объединенных усилий археологов и лингвистов.[5] В итоге их усилий и усилий ряда других коллег мы знаем теперь, что письменность майя представляет собой сочетание фонетических и идеографических элементов. Эта письменность связана с существующими ныне майяскими языками, и на сегодняшний день для нас понятны значения более чем половины (по самым скромным оценкам) из общего корпуса иероглифов майя (насчитывающего свыше 1000 знаков). Здесь я должен заметить, что отнюдь не являюсь специалистом в области иероглифики и, подобно многим моим коллегам-археологам, пользуюсь результатами работ знатоков письменности майя.