У результаті Королівство Англія позбулося всіх своїх володінь на континенті, крім Кале, який залишався у складі Англії до 1558 року. Англійська корона втратила великі території в південно-західній Франції, якими вона володіла з XII століття. Божевілля англійського короля занурило країну в смугу анархії і міжусобиць, в якій центральними дійовими особами виступили ворогуючі родини Ланкастерів і Йорків. У зв'язку з розгортанням громадянської війни, Королівство Англія не мало сил і засобів для повернення втрачених, як виявилося, назавжди, територій на континенті.
При наименьших по сравнению с другими воюющими странами военно-материальных затратах японский империализм получил в ходе первой мировой войны едва ли не наибольшие выгоды и приобретения (германские владения в Китае и Тихом океане, уступки от Пекина по 21 японскому требованию, источники сырья и рынки сбыта японских товаров в Азии в связи с отвлечением западных конкурентов из этого региона на период войны в Европе). За годы войны резко вырос экономический потенциал Японии (ВНП с 13 до 65 млрд. иен, металлургия – в 2 раза, машиностроение – в 7 раз).
Только после окончания первой мировой войны выяснилось, насколько сильно экономический скачок разбалансировал сложившуюся в стране социально-экономическую и политическую структуру и соотношение сил Японии с другими Державами в АТР и на Дальнем Востоке. Резко изменилось в пользу буржуазии соотношение сил внутри буржуазно-помещичьего блока. Изменился баланс сил внутри буржуазного класса: “старые” концерны, экономическая мощь которых покоилась на легкой и обрабатывающей промышленности, оттесняются на второй план “молодыми” концернами, мощь которых резко выросла на базе развития ВПК и тяжелой промышленности. Старые концерны выступали за осторожно “негативную” внешнюю политику и экспансию в традиционном северном направлении на материк/Манчжурия, Монголия, Сибирь). Новые концерны предпочитали экспансию в Китай и страны южных морей. Внутрибуржуазная борьба по определению направления экспансии проявилась в размежевании в вооруженных силах на “старых” офицеров (в основном Сухопутных войск) и “молодых” офицеров быстро растущих ВВС-ВМС. Молодое офицерство пропагандировало активную, “позитивную” внешнюю политику в южном направлении, которая неизбежно должна была привести к столкновению Токио с ведущими империалистическими западными Державами (США, Англией, Францией, Голландией).
С окончанием первой мировой войны западные державы вновь обратили внимание на район Дальнего Востока и начали вытеснять Японию с захваченных ею позиций: японский экспорт стал неуклонно сокращаться, Токио пришлось отказаться от ряда территориальных военных приобретений, Пекин при поддержке других держав аннулировал свои уступки по 21 японскому требованию, Англия отказалась от продления столь выгодного Токио англо-японского Союза, на Вашингтонской конференции западные державы поставили пределы росту японской морской мощи. Потерпев неудачу в своей интервенции в Приморье, Япония не смогла удержаться даже на Северном Сахалине. Советско-японский Пекинский договор юридически ограничил возможности японской экспансии на материке ставшими уже узкими для нее рамками Портсмутского мира. Вынужденная сдача японских внешнеполитических позиций, легко приобретенных за годы первой мировой войны, породила агрессивную радикально-националистическую реакцию в значительной части японского общества, особенно среди молодого офицерства.
2. Внутренняя политика Японии после первой мировой войны
В сложной внутриполитической обстановке послевоенной Японии Токио направлял ход перемен в нужное русло политикой “кнута и пряника”. С одной стороны, новые избирательные законы увеличили число легальных участников политической жизни с 1,5 млн. до 12 млн. чел. мужского населения. С другой стороны, параллельно демократизации избирательного процесса увеличивались возможности Правительства оказывать на широкие массы политико-идеологическое воздействие, в т. ч. в националистическом духе. Для пресечения нежелательных тенденций общественного развития правящие круги прибегали к испытанной тактике массовых и тайных репрессий (“дело Котоку” 1911 г., подавление “рисовых бунтов” 1918 г., обвинение левых в мародерстве во время землетрясения 1923 г., арест и убийство 6 тыс. левых в “день бури” 15 марта 1928 г. и т. д.). В 20 гг. был ужесточен “Закон об опасных мыслях” усилением меры наказания с 10 лет заключения до смертной казни. Политика сочетания уступок и репрессий изуродовала общественно-политический процесс усилению правоэкстремистских тенденций практически во всех слоях японского общества. Жестко подавляемое рабочее и социалистическое движение не смогло стать преградой правому экстремизму во внутренней и внешней политике страны.
Быстрые темпы промышленного развития Японии и концентрация внимания на отраслях ВПК появлению на его предприятиях довольно многочисленного отряда рабочего класса, находящегося в положении “рабочей аристократии” и носителя реформистской и националистической идеологии. Для большей же части пролетариата мелких и средних предприятий, за счет сверхэксплуатации которой обеспечивались быстрые темпы роста экономики, характерны анархо-синдикалистские настроения и выступления, не опасные для режима в принципе.
При наименьших по сравнению с другими воюющими странами военно-материальных затратах японский империализм получил в ходе первой мировой войны едва ли не наибольшие выгоды и приобретения (германские владения в Китае и Тихом океане, уступки от Пекина по 21 японскому требованию, источники сырья и рынки сбыта японских товаров в Азии в связи с отвлечением западных конкурентов из этого региона на период войны в Европе). За годы войны резко вырос экономический потенциал Японии (ВНП с 13 до 65 млрд. иен, металлургия – в 2 раза, машиностроение – в 7 раз).
Только после окончания первой мировой войны выяснилось, насколько сильно экономический скачок разбалансировал сложившуюся в стране социально-экономическую и политическую структуру и соотношение сил Японии с другими Державами в АТР и на Дальнем Востоке. Резко изменилось в пользу буржуазии соотношение сил внутри буржуазно-помещичьего блока. Изменился баланс сил внутри буржуазного класса: “старые” концерны, экономическая мощь которых покоилась на легкой и обрабатывающей промышленности, оттесняются на второй план “молодыми” концернами, мощь которых резко выросла на базе развития ВПК и тяжелой промышленности. Старые концерны выступали за осторожно “негативную” внешнюю политику и экспансию в традиционном северном направлении на материк/Манчжурия, Монголия, Сибирь). Новые концерны предпочитали экспансию в Китай и страны южных морей. Внутрибуржуазная борьба по определению направления экспансии проявилась в размежевании в вооруженных силах на “старых” офицеров (в основном Сухопутных войск) и “молодых” офицеров быстро растущих ВВС-ВМС. Молодое офицерство пропагандировало активную, “позитивную” внешнюю политику в южном направлении, которая неизбежно должна была привести к столкновению Токио с ведущими империалистическими западными Державами (США, Англией, Францией, Голландией).
С окончанием первой мировой войны западные державы вновь обратили внимание на район Дальнего Востока и начали вытеснять Японию с захваченных ею позиций: японский экспорт стал неуклонно сокращаться, Токио пришлось отказаться от ряда территориальных военных приобретений, Пекин при поддержке других держав аннулировал свои уступки по 21 японскому требованию, Англия отказалась от продления столь выгодного Токио англо-японского Союза, на Вашингтонской конференции западные державы поставили пределы росту японской морской мощи. Потерпев неудачу в своей интервенции в Приморье, Япония не смогла удержаться даже на Северном Сахалине. Советско-японский Пекинский договор юридически ограничил возможности японской экспансии на материке ставшими уже узкими для нее рамками Портсмутского мира. Вынужденная сдача японских внешнеполитических позиций, легко приобретенных за годы первой мировой войны, породила агрессивную радикально-националистическую реакцию в значительной части японского общества, особенно среди молодого офицерства.
2. Внутренняя политика Японии после первой мировой войны
В сложной внутриполитической обстановке послевоенной Японии Токио направлял ход перемен в нужное русло политикой “кнута и пряника”. С одной стороны, новые избирательные законы увеличили число легальных участников политической жизни с 1,5 млн. до 12 млн. чел. мужского населения. С другой стороны, параллельно демократизации избирательного процесса увеличивались возможности Правительства оказывать на широкие массы политико-идеологическое воздействие, в т. ч. в националистическом духе. Для пресечения нежелательных тенденций общественного развития правящие круги прибегали к испытанной тактике массовых и тайных репрессий (“дело Котоку” 1911 г., подавление “рисовых бунтов” 1918 г., обвинение левых в мародерстве во время землетрясения 1923 г., арест и убийство 6 тыс. левых в “день бури” 15 марта 1928 г. и т. д.). В 20 гг. был ужесточен “Закон об опасных мыслях” усилением меры наказания с 10 лет заключения до смертной казни. Политика сочетания уступок и репрессий изуродовала общественно-политический процесс усилению правоэкстремистских тенденций практически во всех слоях японского общества. Жестко подавляемое рабочее и социалистическое движение не смогло стать преградой правому экстремизму во внутренней и внешней политике страны.
Быстрые темпы промышленного развития Японии и концентрация внимания на отраслях ВПК появлению на его предприятиях довольно многочисленного отряда рабочего класса, находящегося в положении “рабочей аристократии” и носителя реформистской и националистической идеологии. Для большей же части пролетариата мелких и средних предприятий, за счет сверхэксплуатации которой обеспечивались быстрые темпы роста экономики, характерны анархо-синдикалистские настроения и выступления, не опасные для режима в принципе.