Писатель заставляет задуматься над смыслом героизма и подвига, непохожего на обычный вникнуть в нравственные истоки героического поступка. Перед Морозом, когда он шел из партизанскогоотряда в фашистскую комендатуру, перед Миклашевичем, когда он добивался реабилитации своего учителя, перед Витькой, когда он бросился защищить девушку, была возможность выбора. Поступить именно так или не поступать? Возможность формального оправдания их не устраивала. Каждый из них дейсвовал, руководствуясь судом собственной совести. Такой человек, как Ксендзов, предпочел бы скорее всего усраниться; есть еще любители порицать и поучать, не на самопожертвование, не готовые творить добро ради других. Спор, который ведется в повести "Обелиск" понять преемственность героизма, самоотверженности, истинной доброты.
Изображая в своем произведении «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил» сословные взаимоотношения в России, М.Е. Салтыков-Щедрин создает гротескный образ мужика, который одновременно вызывает у читателя и чувство жалости, и насмешку.
Само появление в сказке мужика фантастично: он внезапно появляется на необитаемом острове, на котором также «по щучьему велению» оказались генералы. Внешний вид мужика представляет контраст по сравнению с обликом двух генералов: «брюхом кверху и подложив под голову кулак, спал громаднейший мужчина».
Мужик настолько свыкся с собственным безволием, что, увидев господ даже на необитаемом острове, тотчас начал исполнять их малейшие желания: «Полез сперва-наперво на дерево и нарвал генералам по десятку самых спелых яблоков, а себе взял одно, кислое». Мужичину интересует, довольны ли господа генералы его усердием. Герой даже сам плетет для себя веревку, которой его потом генералы привяжут к дереву, чтобы не убежал: «Набрал сейчас мужичина дикой конопли, размочил в воде, поколотил, помял – и к вечеру веревка была готова. Этою веревкою генералы привязали мужичину к дереву, чтоб не убег». Все поведение мужика говорит читателю о его рабской сущности: у него нет желания воспротивиться, перестать слушать никчемных, ничего не умеющих делать генералов. Писатель от души иронизирует над мужиком, называя его то «мужичиной-лежебоком», то «тунеядцем». Сами мысли персонажа являются абсурдными: «…начал мужик на бобах разводить, как бы ему своих генералов порадовать за то, что они его, тунеядца, жаловали и мужицким его трудом не гнушалися!» Лейтмотивом в описании мужика становится ироничное высказывание о герое, как о тунеядце, которого постоянно ругают два генерала.
Итак, изображенная в сказке гротескная ситуация практически доведена писателем до абсурда: когда единственно работающий человек постоянно называется тунеядцем, а ничего не делающие генералы являются хозяевами жизни. Финал сказки заставляет читателя еще раз задуматься над взаимоотношениями между мужиком и господами: получив в казначействе много денег, генералы «об мужике не забыли: выслали ему рюмку водки да пятак серебра: веселись, мужичина!»
(2 вариант)
Итак, оказавшиеся на необитаемом острове по воле автора генералы чуть не умерли с голоду, но одного из них осенило: «А что, ваше превосходительство, если бы нам найти мужика?.. Ну да, простого мужика… какие обыкновенно бывают мужики! он бы нам сейчас и булок бы подал, и рябчиков наловил, и рыбы!» Хорошая характеристика мужика. Обыкновенный, не семи пядей во лбу, а работящий, все умеет. Правда, еще не найдя, уже начали ругать: «Наверное, он где-нибудь спрятался, от работы отлынивает!»
Поискали – нашли. Нашли по запаху мякинного хлеба и кислой овчины. Мужик чужой, хозяева не его, но с молоком матери впитанное послушание одержало верх: не сбежал, начал работать, счастлив услужить. Мужик на острове не просто большой, он громаднейший, как и его роль в судьбе генералов: полез на дерево – нарвал яблок, покопался в земле – добыл картошки, потер куски дерево – развел огонь и т.д. Образы генералов и мужика противопоставлены, но как неискоренима привычка ничего не делать и пользоваться плодами чужого труда, так неискоренима и привычка жить чужим умом и волей, подчиняться приказам, выслушивать ругань, самому себе плести веревку-цепь и веселиться на полученный за труды рубль в ближайшем кабаке.
Мужик на острове огромен, а на Подъяческой «висит человек снаружи дома, в ящике на веревке, и стену краской мажет, или по крыше, словно муха, ходит». Здесь он один, без него генералы умрут с голоду, а там таких миллионы, все готовы к услугам за грошовую плату и даже без нее, в силу привычки, генетически. Мужик гордится тем, что генералы «его, тунеядца, жаловали и мужицким трудом не гнушалися!». А ведь чаще всего генералы его называют «лежебокой», «тунеядцем», «канальей». Они не испытывают благодарности, такое положение вещей, когда один почему-то приказывает, а другой почему-то беспрекословно подчиняется, для них и для него естественное, привычное. Генералы не могут обойтись без мужика, мужик не пропадет. Тогда почему он подчиняется их воле, выполняет, как золотая рыбка, их желания?
Именно психологическая, а не физическая, зависимость интересует автора сказки.
Само появление в сказке мужика фантастично: он внезапно появляется на необитаемом острове, на котором также «по щучьему велению» оказались генералы. Внешний вид мужика представляет контраст по сравнению с обликом двух генералов: «брюхом кверху и подложив под голову кулак, спал громаднейший мужчина».
Мужик настолько свыкся с собственным безволием, что, увидев господ даже на необитаемом острове, тотчас начал исполнять их малейшие желания: «Полез сперва-наперво на дерево и нарвал генералам по десятку самых спелых яблоков, а себе взял одно, кислое». Мужичину интересует, довольны ли господа генералы его усердием. Герой даже сам плетет для себя веревку, которой его потом генералы привяжут к дереву, чтобы не убежал: «Набрал сейчас мужичина дикой конопли, размочил в воде, поколотил, помял – и к вечеру веревка была готова. Этою веревкою генералы привязали мужичину к дереву, чтоб не убег». Все поведение мужика говорит читателю о его рабской сущности: у него нет желания воспротивиться, перестать слушать никчемных, ничего не умеющих делать генералов. Писатель от души иронизирует над мужиком, называя его то «мужичиной-лежебоком», то «тунеядцем». Сами мысли персонажа являются абсурдными: «…начал мужик на бобах разводить, как бы ему своих генералов порадовать за то, что они его, тунеядца, жаловали и мужицким его трудом не гнушалися!» Лейтмотивом в описании мужика становится ироничное высказывание о герое, как о тунеядце, которого постоянно ругают два генерала.
Итак, изображенная в сказке гротескная ситуация практически доведена писателем до абсурда: когда единственно работающий человек постоянно называется тунеядцем, а ничего не делающие генералы являются хозяевами жизни. Финал сказки заставляет читателя еще раз задуматься над взаимоотношениями между мужиком и господами: получив в казначействе много денег, генералы «об мужике не забыли: выслали ему рюмку водки да пятак серебра: веселись, мужичина!»
(2 вариант)
Итак, оказавшиеся на необитаемом острове по воле автора генералы чуть не умерли с голоду, но одного из них осенило: «А что, ваше превосходительство, если бы нам найти мужика?.. Ну да, простого мужика… какие обыкновенно бывают мужики! он бы нам сейчас и булок бы подал, и рябчиков наловил, и рыбы!» Хорошая характеристика мужика. Обыкновенный, не семи пядей во лбу, а работящий, все умеет. Правда, еще не найдя, уже начали ругать: «Наверное, он где-нибудь спрятался, от работы отлынивает!»
Поискали – нашли. Нашли по запаху мякинного хлеба и кислой овчины. Мужик чужой, хозяева не его, но с молоком матери впитанное послушание одержало верх: не сбежал, начал работать, счастлив услужить. Мужик на острове не просто большой, он громаднейший, как и его роль в судьбе генералов: полез на дерево – нарвал яблок, покопался в земле – добыл картошки, потер куски дерево – развел огонь и т.д. Образы генералов и мужика противопоставлены, но как неискоренима привычка ничего не делать и пользоваться плодами чужого труда, так неискоренима и привычка жить чужим умом и волей, подчиняться приказам, выслушивать ругань, самому себе плести веревку-цепь и веселиться на полученный за труды рубль в ближайшем кабаке.
Мужик на острове огромен, а на Подъяческой «висит человек снаружи дома, в ящике на веревке, и стену краской мажет, или по крыше, словно муха, ходит». Здесь он один, без него генералы умрут с голоду, а там таких миллионы, все готовы к услугам за грошовую плату и даже без нее, в силу привычки, генетически. Мужик гордится тем, что генералы «его, тунеядца, жаловали и мужицким трудом не гнушалися!». А ведь чаще всего генералы его называют «лежебокой», «тунеядцем», «канальей». Они не испытывают благодарности, такое положение вещей, когда один почему-то приказывает, а другой почему-то беспрекословно подчиняется, для них и для него естественное, привычное. Генералы не могут обойтись без мужика, мужик не пропадет. Тогда почему он подчиняется их воле, выполняет, как золотая рыбка, их желания?
Именно психологическая, а не физическая, зависимость интересует автора сказки.