Человек не может существовать отдельно без природы. Земной шар это дом для человека. Здесь у него есть все необходимое для жизни; воздух, вода, еда. Но к сожалению, человек часто забывает об этом, и относится к своей планете словно поразит, он уничтожает окружающую природу, забывая о том, что именно она дает ему жизнь. Зачем пилить сук, на котором сидишь? Раньше человек думал, что природные ресурсы неисчерпаемы, и можно брать от природы все, при этом в огромном количестве. Но оказалась все не так. Никто не задумывался, как можно столько много брать, при чем ничего не отдавая взамен? О нет, взамен конечно, природа получала горы мусора, ядовитые выбросы в атмосферу, почву, воду.
Однако Онегин не заметил и не оценил всего этого в Татьяне. Горячо и страстно увлекся он ею только тогда, когда неожиданно снова встретил её не простой и смиренной девочкой в окружении русской деревенской природы, а «неприступною богиней роскошной, царственной Невы» в великолепной раме великосветских салонов, в ореоле той внешней величавости и наружного блеска, который сама она определяет как «ветошь маскарада», как «постылой жизни мишуру». Рисуя безнадежно печальный исход романа Евгения, который сам слепо мимо столь возможного, столь близкого счастья, поэт наносит на его образ последние завершающие штрихи.
Человек не может существовать отдельно без природы. Земной шар это дом для человека. Здесь у него есть все необходимое для жизни; воздух, вода, еда. Но к сожалению, человек часто забывает об этом, и относится к своей планете словно поразит, он уничтожает окружающую природу, забывая о том, что именно она дает ему жизнь. Зачем пилить сук, на котором сидишь? Раньше человек думал, что природные ресурсы неисчерпаемы, и можно брать от природы все, при этом в огромном количестве. Но оказалась все не так. Никто не задумывался, как можно столько много брать, при чем ничего не отдавая взамен? О нет, взамен конечно, природа получала горы мусора, ядовитые выбросы в атмосферу, почву, воду.
Однако Онегин не заметил и не оценил всего этого в Татьяне. Горячо и страстно увлекся он ею только тогда, когда неожиданно снова встретил её не простой и смиренной девочкой в окружении русской деревенской природы, а «неприступною богиней роскошной, царственной Невы» в великолепной раме великосветских салонов, в ореоле той внешней величавости и наружного блеска, который сама она определяет как «ветошь маскарада», как «постылой жизни мишуру». Рисуя безнадежно печальный исход романа Евгения, который сам слепо мимо столь возможного, столь близкого счастья, поэт наносит на его образ последние завершающие штрихи.