На следующее утро немецкие подразделения начали наступление на позиции защитников города. Завязались ожесточённые уличные бои, немецкая артиллерия наносила массированные удары по домам, превращая улицы в руины. Оборонительные отряды рабочих и комсомольцев, оставшиеся в городе, держали оборону у парка Райниса и в новозаселённых на тот момент районах северо-восточного предместья, а в окрестностях военной гавани оборону держали моряки.
В первой половине дня 28 июня по немецким подразделениям здесь был нанесён ощутимый удар, что, по признанию самих командиров вермахта, некоторые отряды морских пехотинцев «не могли уже вновь быть введены в бой». Под вечер бои переместились в район южнее так называемой Новой Лиепаи к каналу у торгового порта, который отделял район новостроек от старой части города. Мосты над каналом не могли быть уничтожены, так как защитники города (в основном это были отряды комсомольцев) истратили все запасы взрывчатки. Поэтому комсомольские подразделения живой силой обороняли старую часть города от вторжения немецких формирований всеми силами, в том числе ночью и утром 29 июня.
В это время немцы предприняли попытку агитировать обороняющихся, и к берегу канала прибыл бронетранспортёр с репродуктором — немцы предлагали сдать город без лишних жертв и избежать неприятных последствий и грандиозных мучений. Брошенной гранатой бронетранспортёр был серьёзно поврежден, и пропаганда не возымела должного эффекта. Среди стойко оборонявшихся в период 28-29 июня можно назвать имена заводских рабочих А. Мурниекса, Эглитиса, отца и сына Укстиньшей, Дрейфелда, Эдольфа, А. Розенталя, Копштанса.
Последним защитникам Лиепаи под огнём противника удалось вырваться в южном направлении. Одна оборонительная группа сравнительно благополучно достигла границы с Литвой 28 июня (ей командовали А. Дундурс и капитан Соловьёв), а ряд других соединений прорывались с 27 по 29 июня в разных направлениях, но на пути отступления им удавалось нейтрализовывать бандформирования литовских коллаборационистов и разобщённые части соединений вермахта. Одна из групп временно отбила у вермахта литовский город Скуодас.
Вечером 29 июня город был захвачен полностью. Существуют многочисленные свидетельства очевидцев, некоторые из непосредственных участников боевых действий оставили подробные описания кровавых расправ над населением города. Погибли также некоторые руководители городской обороны — например, руководитель отряда рабочих предприятия «Тосмаре» Артур Петерсон, который был схвачен на пути к линии фронта.
Оборона Лиепаи
Основной конфликт: Прибалтийская стратегическая оборонительная операция, Великая Отечественная война
Дата 22 — 29 июня 1941
Место Латвийская ССР, СССР
Итог Оставление Лиепаи
Противники
Флаг СССР СССР
Красный флаг, в центре которого находится белый круг с чёрной свастикой Третий рейх
Командующие
Флаг СССР Н. А. Дедаев†
Флаг СССР М. С. Клевенский
Красный флаг, в центре которого находится белый круг с чёрной свастикой Курт Херцог
Потери
706 человек[источник не указан 966 дней]
5 000 убитых и раненных, 1 бронепоезд, 3 бомбардировщика Ju-88
Пьер Безухов человек не военный, но он патриот, к тому же чрезвычайно любопытен до всех проявлений жизни. Поэтому он захотел посмотреть на предстоящее сражение, но, желая только посмотреть, неожиданно, возможно, для самого себя оказался его участником,
Подъезжавшему к месту военных действий Пьеру непременно “захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки”, он был охвачен той торжественностью, которая царила в душе Кутузова и его свиты. “На всех лицах светилась теперь скрытая теплота чувства”. В этот момент Безухов ощущал себя частью всего войска и был счастлив этим чувством единения с миром.
Но вот он подъехал поближе, потерял из виду своих проводников и остался один возле поля битвы. Теперь его окружали недовольные взгляды солдат, которые не понимали, для чего этот толстый человек в белой шляпе здесь топчется. Они видели в нем чужака, который хочет поглазеть на непривычное для него зрелище. Солдаты, которые толкали лошадь Пьера, поскольку нелепый всадник мешал им, возможно, уже не раз принимали участие в войне, они знали цену жизни и боялись ее потерять в этой кровавой бойне. Но одновременно понимали, что каждый из них обязан идти против врага. И люди убивали друг друга в этой войне, каждый преследуя свою цель: освобождение отечества, с одной стороны, желание наживы —- с другой. (Хотя Толстой находит для действий французских солдат и другое объяснение: возможно, многие из них подчиняются приказам сверху, действуя бесцельно. Но это тоже безнравственно, с точки зрения писателя.)
Уловив настроение солдат, Пьер перестал чувствовать себя частью целого и теперь остро ощущал себя лишним. Боясь опять помешать кому-нибудь, он взошел на курган, устроился в конце канавы и с “бессознательно-радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него”.
Радостное настроение Безухова не проходило до тех пор, пока он не увидел мертвого солдата, одиноко лежащего на лугу. Да, Пьер и раньше видел трупы людей, но не заострял внимания, не принимал близко к сердцу: ведь идет война и смерть естественна. А теперь он сидел и вглядывался в окружающие его лица, поступки людей, их поведение. Безухов заметил, что солдаты с хохотом разговаривали между собой, шутили над пролетающими снарядами, как будто не замечали того, что пули и снаряды попадали в намеченные мишени, в тех людей, которые еще минуту назад также смеялись вместе с ними, а теперь их изуродованные тела лежат на поле битвы. Но это веселье — не легкомыслие перед смертью, а нервное напряжение. С каждым попавшим ядром оживление все более разгоралось. Толстой сравнивает происходящее с грозой, а выражение лиц солдат — с молниями “скрытого, разгорающегося огня”. Пьер не смотрел на пожар, пылающий на поле сражения, он был “поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же разгорался и в его душе”.
Но чувство торжественности происходящего постепенно затухало в Безухове, и на место этому чувству приходит ужас и недоумение. Все для него стало “странно, неясно и пасмурно”. Герой видит, что каждую минуту из пекла выносят раненых и убитых, что на поле лежат неубранные трупы. Но, по-моему, самое сильное впечатление на Пьера произвела гибель молодого офицера, которая произошла на его глазах. Описывая эту смерть, Толстой использует сильнейшее по силе сравнение, вызывающее щемящее ощущение. “Офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица”. Последней каплей оказался страшный толчок, который швырнул на землю самого Безухова. Безумный страх настигает Пьера. Так Толстой показывает своему герою настоящую войну.
Окончательно расставило точки над i столкновение Безухова с французским офицером. Возможно, Пьер и не понял, что перед ним враг, но он инстинктивно стал обороняться от толчка: схватил офицера за горло и начал душить. “Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать”. “Испуганные глаза” — это, конечно, страх смерти, но не только. С моей точки зрения, по крайней мере один из них — Пьер — был напуган необходимостью выбора: ты убьешь или тебя убьют. Происходит столкновение двух людей, двух врагов. Тот, кто сильнее, тот и останется живым, но для этого надо убить человека.
Последние сражения 28 — 29 июня
На следующее утро немецкие подразделения начали наступление на позиции защитников города. Завязались ожесточённые уличные бои, немецкая артиллерия наносила массированные удары по домам, превращая улицы в руины. Оборонительные отряды рабочих и комсомольцев, оставшиеся в городе, держали оборону у парка Райниса и в новозаселённых на тот момент районах северо-восточного предместья, а в окрестностях военной гавани оборону держали моряки.
В первой половине дня 28 июня по немецким подразделениям здесь был нанесён ощутимый удар, что, по признанию самих командиров вермахта, некоторые отряды морских пехотинцев «не могли уже вновь быть введены в бой». Под вечер бои переместились в район южнее так называемой Новой Лиепаи к каналу у торгового порта, который отделял район новостроек от старой части города. Мосты над каналом не могли быть уничтожены, так как защитники города (в основном это были отряды комсомольцев) истратили все запасы взрывчатки. Поэтому комсомольские подразделения живой силой обороняли старую часть города от вторжения немецких формирований всеми силами, в том числе ночью и утром 29 июня.
В это время немцы предприняли попытку агитировать обороняющихся, и к берегу канала прибыл бронетранспортёр с репродуктором — немцы предлагали сдать город без лишних жертв и избежать неприятных последствий и грандиозных мучений. Брошенной гранатой бронетранспортёр был серьёзно поврежден, и пропаганда не возымела должного эффекта. Среди стойко оборонявшихся в период 28-29 июня можно назвать имена заводских рабочих А. Мурниекса, Эглитиса, отца и сына Укстиньшей, Дрейфелда, Эдольфа, А. Розенталя, Копштанса.
Последним защитникам Лиепаи под огнём противника удалось вырваться в южном направлении. Одна оборонительная группа сравнительно благополучно достигла границы с Литвой 28 июня (ей командовали А. Дундурс и капитан Соловьёв), а ряд других соединений прорывались с 27 по 29 июня в разных направлениях, но на пути отступления им удавалось нейтрализовывать бандформирования литовских коллаборационистов и разобщённые части соединений вермахта. Одна из групп временно отбила у вермахта литовский город Скуодас.
Вечером 29 июня город был захвачен полностью. Существуют многочисленные свидетельства очевидцев, некоторые из непосредственных участников боевых действий оставили подробные описания кровавых расправ над населением города. Погибли также некоторые руководители городской обороны — например, руководитель отряда рабочих предприятия «Тосмаре» Артур Петерсон, который был схвачен на пути к линии фронта.
Оборона Лиепаи
Основной конфликт: Прибалтийская стратегическая оборонительная операция, Великая Отечественная война
Дата 22 — 29 июня 1941
Место Латвийская ССР, СССР
Итог Оставление Лиепаи
Противники
Флаг СССР СССР
Красный флаг, в центре которого находится белый круг с чёрной свастикой Третий рейх
Командующие
Флаг СССР Н. А. Дедаев†
Флаг СССР М. С. Клевенский
Красный флаг, в центре которого находится белый круг с чёрной свастикой Курт Херцог
Потери
706 человек[источник не указан 966 дней]
5 000 убитых и раненных, 1 бронепоезд, 3 бомбардировщика Ju-88
Пьер Безухов человек не военный, но он патриот, к тому же чрезвычайно любопытен до всех проявлений жизни. Поэтому он захотел посмотреть на предстоящее сражение, но, желая только посмотреть, неожиданно, возможно, для самого себя оказался его участником,
Подъезжавшему к месту военных действий Пьеру непременно “захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки”, он был охвачен той торжественностью, которая царила в душе Кутузова и его свиты. “На всех лицах светилась теперь скрытая теплота чувства”. В этот момент Безухов ощущал себя частью всего войска и был счастлив этим чувством единения с миром.
Но вот он подъехал поближе, потерял из виду своих проводников и остался один возле поля битвы. Теперь его окружали недовольные взгляды солдат, которые не понимали, для чего этот толстый человек в белой шляпе здесь топчется. Они видели в нем чужака, который хочет поглазеть на непривычное для него зрелище. Солдаты, которые толкали лошадь Пьера, поскольку нелепый всадник мешал им, возможно, уже не раз принимали участие в войне, они знали цену жизни и боялись ее потерять в этой кровавой бойне. Но одновременно понимали, что каждый из них обязан идти против врага. И люди убивали друг друга в этой войне, каждый преследуя свою цель: освобождение отечества, с одной стороны, желание наживы —- с другой. (Хотя Толстой находит для действий французских солдат и другое объяснение: возможно, многие из них подчиняются приказам сверху, действуя бесцельно. Но это тоже безнравственно, с точки зрения писателя.)
Уловив настроение солдат, Пьер перестал чувствовать себя частью целого и теперь остро ощущал себя лишним. Боясь опять помешать кому-нибудь, он взошел на курган, устроился в конце канавы и с “бессознательно-радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него”.
Радостное настроение Безухова не проходило до тех пор, пока он не увидел мертвого солдата, одиноко лежащего на лугу. Да, Пьер и раньше видел трупы людей, но не заострял внимания, не принимал близко к сердцу: ведь идет война и смерть естественна. А теперь он сидел и вглядывался в окружающие его лица, поступки людей, их поведение. Безухов заметил, что солдаты с хохотом разговаривали между собой, шутили над пролетающими снарядами, как будто не замечали того, что пули и снаряды попадали в намеченные мишени, в тех людей, которые еще минуту назад также смеялись вместе с ними, а теперь их изуродованные тела лежат на поле битвы. Но это веселье — не легкомыслие перед смертью, а нервное напряжение. С каждым попавшим ядром оживление все более разгоралось. Толстой сравнивает происходящее с грозой, а выражение лиц солдат — с молниями “скрытого, разгорающегося огня”. Пьер не смотрел на пожар, пылающий на поле сражения, он был “поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же разгорался и в его душе”.
Но чувство торжественности происходящего постепенно затухало в Безухове, и на место этому чувству приходит ужас и недоумение. Все для него стало “странно, неясно и пасмурно”. Герой видит, что каждую минуту из пекла выносят раненых и убитых, что на поле лежат неубранные трупы. Но, по-моему, самое сильное впечатление на Пьера произвела гибель молодого офицера, которая произошла на его глазах. Описывая эту смерть, Толстой использует сильнейшее по силе сравнение, вызывающее щемящее ощущение. “Офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица”. Последней каплей оказался страшный толчок, который швырнул на землю самого Безухова. Безумный страх настигает Пьера. Так Толстой показывает своему герою настоящую войну.
Окончательно расставило точки над i столкновение Безухова с французским офицером. Возможно, Пьер и не понял, что перед ним враг, но он инстинктивно стал обороняться от толчка: схватил офицера за горло и начал душить. “Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать”. “Испуганные глаза” — это, конечно, страх смерти, но не только. С моей точки зрения, по крайней мере один из них — Пьер — был напуган необходимостью выбора: ты убьешь или тебя убьют. Происходит столкновение двух людей, двух врагов. Тот, кто сильнее, тот и останется живым, но для этого надо убить человека.