«...Весь день я хожу унылый, обессиленный, сгорбленный. Суета и шум болезненно бьют по моим опустившимся нервам, дневной свет режет мои слабые глаза.
Работа мне опротивела, и я уже давно не прикасаюсь к кисти,— с того самого времени, когда мне была за моих «Вакханок» присуждена золотая медаль. Начатые картины висят на стенах и на мольбертах, покрытые паутиной. О! Если бы мне удалось передать на полотне то, что уже давно овладело моими грезами и снами! Мне кажется, что если бы кто-нибудь сумел всю мощь, все напряжение таланта вылить в одном произведении,— он навеки обессмертил бы свое имя. Но возможно ли это для человека?..
Длинный, скучный день проходит, вечерние тени сгущаются, и мной овладевает странная, давно знакомая тревога... Я опускаю занавеси, зажигаю свечу и жду сна.
Моя семья - мама, папа, брат и я. То есть, у нас в доме три мужчины. И обо всех нас заботится одна мама: готовит нам, убирает, стирает, гладит папе в работе нам с уроками. Она очень устает. И я всегда в меру своих сил стараюсь ей У меня есть обязанности, которые я исполняю без напоминаний: я всегда слежу за тем, чтобы в доме был свежий хлеб. Хожу сам в магазин за ним. Еще я с домашними делами: вытираю пыль, пылесошу, разбираю игрушки. Также я младшему брату с домашними заданиями, когда маме некогда маме накрывать на стол к ужину. Летом я - мамин в огороде. Полю лук, морковку, свеклу. А еще поливаю в теплице помидоры и перец. Я стараюсь разделить с мамой все ее домашние хлопоты, потому что я еео очень люблю.
«...Весь день я хожу унылый, обессиленный, сгорбленный. Суета и шум болезненно бьют по моим опустившимся нервам, дневной свет режет мои слабые глаза.
Работа мне опротивела, и я уже давно не прикасаюсь к кисти,— с того самого времени, когда мне была за моих «Вакханок» присуждена золотая медаль. Начатые картины висят на стенах и на мольбертах, покрытые паутиной. О! Если бы мне удалось передать на полотне то, что уже давно овладело моими грезами и снами! Мне кажется, что если бы кто-нибудь сумел всю мощь, все напряжение таланта вылить в одном произведении,— он навеки обессмертил бы свое имя. Но возможно ли это для человека?..
Длинный, скучный день проходит, вечерние тени сгущаются, и мной овладевает странная, давно знакомая тревога... Я опускаю занавеси, зажигаю свечу и жду сна.