Дуня в оценке смотрителя, дуня глазами И П Белкина, дуня глазами минского, дуня глазами мальчика ваньки ​

Миша и Настя пошли в лес за клубникой.Кустик за кустиком, ушли они глубоко в лес. Настя насобирала почти полную корзинку ягоды, а Миша даже не собирал, а сидел на пеньке и мучал муравьев, проползающих мимо.Настя стояла за высоким деревом, рядом с которым рос огромный куст, а за кустом и сидел Миша на пеньке. Миша пополз в след за муравьями, которые направились в сторону куста.Настя услышала шорох, испугалась, подумала, что это медведь.Бросив корзинку с ягодой, она побежала подальше от этого места в сторону тропинки.Миша, вылезая из куста, видит корзинку, до верху наполненную сочной клубникой. Взял ее и пошел искать Настю. Встретились двое на тропинке:
-Миша, это ты столько насобирал? - удивилась Настя.
-Да, конечно. -соврал Миша.
-А я свою корзинку потеряла, на меня медведь чуть-было не напал! - поднимая руки вверх, показала Настя.
-Ну ладно, -смирился Миша, -пойдем домой.

Основным объектом сакрализации и, что естественно, мифологизации в советской культуре является октябрьская революции. Она воспринимается как центральное событие эпохи, акт разрушения старого мира и творения на его могиле нового мира. Переход общества и отдельного человека из одного мира в другой становится главной темой поэзии первых лет советской эпохи и основой ее мифоритуального сценария. Мучительный вопрос : «Принимать или не принимать революцию?» - стоял для многих людей того времени. Каждый отвечал на него по-своему. Но боль за судьбу России слышится в произведениях многих авторов.