«Странно: почему мы так же, как и перед родителями, всякий раз чувствуем свою вину перед учителями? И не за то вовсе, что было в школе, — нет, а за то, что сталось с нами после».
В пятый класс я пошёл в 1948 году. В нашей деревне была только младшая школа, и чтобы учиться дальше, мне пришлось переехать в райцентр за 50 километров от дома. В то время мы жили очень голодно. Из трёх детей в семье я был самый старший. Росли мы без отца. В младшей школе я учился хорошо. В деревне меня считали грамотеем, и все говорили маме, что я должен учиться. Мама решила, что хуже и голоднее, чем дома, всё равно не будет, и пристроила меня в райцентре к своей знакомой.
Здесь я тоже учился хорошо. Исключением был французский язык. Я легко запоминал слова и обороты речи, а вот с произношением у меня не ладилось. «Я шпарил по-французски на манер наших деревенских скороговорок», от чего морщилась молоденькая учительница.
Лучше всего мне было в школе, среди сверстников, а вот дома наваливалась тоска по родной деревне. Кроме того, я сильно недоедал. Время от времени мама присылала мне хлеб и картошку, но эти продукты очень быстро куда-то исчезали. «Кто потаскивал — тётя Надя ли, крикливая, замотанная женщина, которая одна мыкалась с тремя ребятишками, кто-то из её старших девчонок или младший, Федька, — я не знал, я боялся даже думать об этом, не то что следить». В отличие от деревни, в городе нельзя было словить рыбку или выкопать на лугу съедобные корешки. Частенько на ужин мне доставалась только кружка кипятку.
В компанию, которая играла на деньги в «чику», меня привёл Федька. Верховодил там Вадик — рослый семиклассник. Из моих одноклассников там появлялся только Тишкин, «суетливый, с моргающими глазёнками мальчишка». Игра была нехитрая. Монеты складывались стопкой решками вверх. В них надо было ударить битком так, чтобы монеты перевернулись. Те, что оказывались орлом вверх, становились выигрышем.
Постепенно я освоил все приёмы игры и начал выигрывать. Изредка мать присылала мне 50 копеек на молоко — на них и играл. Я никогда не выигрывал больше рубля в день, но жить мне стало намного легче. Однако остальной компании эта моя умеренность в игре совсем не понравилась. Вадик начал жульничать, а когда я попытался его уличить, меня сильно избили.
Утром мне пришлось идти в школу с разбитой физиономией. Первым уроком шёл французский, и учительница Лидия Михайловна, которая была нашей классной, поинтересовалась, что со мной случилось. Я попытался соврать, но тут высунулся Тишкин и выдал меня с потрохами. Когда Лидия Михайловна оставила меня после уроков, я очень боялся, что она поведёт меня к директору. Наш директор Василий Андреевич имел привычку «пытать» провинившихся на линейке перед всей школой. В этом случае меня могли исключить и отправить домой.
Однако к директору Лидия Михайловна меня не повела. Она стала расспрашивать, зачем мне деньги, и очень удивилась, когда узнала, что на них я покупаю молоко. В конце концов, я пообещал ей, что обойдусь без игры на деньги, и соврал. В те дни мне было особенно голодно, я снова пришёл в компанию Вадика, и вскоре снова был избит. Увидев на моём лице свежие синяки, Лидия Михайловна заявила, что будет заниматься со мной индивидуально, после уроков.
«Так начались для меня мучительные и неловкие дни». Вскоре Лидия Михайловна решила, что «времени в школе у нас до второй смены остаётся в обрез, и сказала, чтобы я по вечерам приходил к ней на квартиру». Для меня это было настоящей пыткой. Робкий и стеснительный, в чистенькой квартире учительницы я совсем терялся. «Лидии Михайловне тогда было, наверное, лет двадцать пять». Она была красивой, уже успевшей побывать замужем, женщиной с правильными чертами лица и немного косыми глазами. Скрывая этот недостаток, она постоянно прищуривалась. Учительница много расспрашивала меня о семье и постоянно приглашала ужинать, но этого испытания я вынести не мог и убегал.
Однажды мне прислали странную посылку. Пришла она на адрес школы. В деревянном ящике лежали макароны, два больших куска сахару и несколько плиток гематогена. Я сразу понял, кто прислал мне эту посылку — матери макаронов достать было негде. Я вернул ящик Лидии Михайловне, и наотрез отказался взять продукты.
Уроки французского на этом не кончились. Однажды Лидия Михайловна поразила меня новой выдумкой: она захотела играть со мной на деньги. Лидия Михайловна научила меня игре своего детства, «пристенку». Монеты следовало бросать о стену, а потом пытаться достать пальцами от своей монеты до чужой. Достанешь — выигрыш твой. С тех пор мы играли каждый вечер, стараясь спорить шёпотом — в соседней квартире жил директор школы.
МАКСИМ ГОРЬКИЙ В РАССКАЗЕ «ЧЕЛКАШ» РАСКРЫВАЕТ ПЕРЕД НАМИ ДВА, С ОДНОЙ СТОРОНЫ, ВЕСЬМА ПОХОЖИХ, С ДРУГОЙ СТОРОНЫ, РАЗЛИЧНЫХ ОБРАЗА. ОБРАТИМСЯ К КАЖДОМУ ИЗ НИХ И ПОПРОБУЕМ НАЙТИ, В ЧЁМ ЖЕ ЗАКЛЮЧАЕТСЯ РАЗЛИЧИЕ. ГРИШКА ЧЕЛКАШ - ЗАЯДЛЫЙ ПЬЯНИЦА, ЛОВКИЙ ВОР, СТАРЫЙ ТРАВЛЕНЫЙ ВОЛК. ОН БЫЛ БОС. В СТАРЫХ ВЫТЕРТЫХ ШТАНАХ, БЕЗ ШАПКИ, В ГРЯЗНОЙ СИТЦЕВОЙ РУБАШКЕ С РАЗВОРОТОМ, ОТКРЫВАВШИМ ЕГО СУХИЕ И УГЛОВАТЫЕ КОСТИ, ОБТЯНУТЫЕ КОРИЧНЕВОЙ КОЖЕЙ. ДЛИННЫЙ, КОСТЛЯВЫЙ И НЕМНОГО СУТУЛЫЙ. ГАВРИЛА – МОЛОДОЙ ПАРЕНЬ В СИНЕЙ РУБАХЕ. В ШТАНАХ, В ЛАПТЯХ И В ОБОРВАННОМ РЫЖЕМ КАРТУЗЕ. ПАРЕНЬ ШИРОКОПЛЕЧИЙ, КОРЕНАСТ, С ЗАГОРЕЛЫМ И ОБВЕТРЕННЫМ ЛИЦОМ. СНАЧАЛА НАИБОЛЕЕ СИМПАТИЧНЫМ ДЛЯ НАС, ПОКАЖЕТСЯ ГАВРИЛА,… НЕВОЛЬНО ВСПОМИНАЕТСЯ РУССКАЯ ПОСЛОВИЦА: «ВСТРЕЧАЮТ ПО ОДЕЖКЕ, ПРОВОЖАЮТ ПО УМУ». И ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПЕРВОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ ОБМАНЧИВО. ЭТИ СЛОВА МЫ СОВЕРШЕННО ТОЧНО МОЖЕМ НАЗВАТЬ ПРАВИЛЬНЫМИ, ЗНАЯ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ В РАЗВЯЗКЕ РАССКАЗА. В ДАЛЬНЕЙШЕМ МЫ ВИДИМ, КТО ЕСТЬ КТО, НА САМОМ ДЕЛЕ. ЧЁТКО ЗАМЕЧАЕМ, В ЧЁМ СОСТОЯТ РАЗЛИЧИЯ МЕЖДУ ГАВРИЛОЙ И ЧЕЛКАШОМ. ВО-ПЕРВЫХ, У НИХ РАЗЛИЧНОЕ ОТНОШЕНИЕ К ЖИЗНИ. РАЗЛИЧНЫ ИХ НРАВСТВЕННЫЕ ВЗГЛЯДЫ И ЦЕННОСТИ. ПУСКАЙ, ОНИ ОБА АЛЧНЫ, К ДЕНЬГАМ ОНИ ОТНОСЯТСЯ ПО-РАЗНОМУ. ЧЕЛКАШ В ОТЛИЧИЕ ОТ ГАВРИЛЫ НЕ ПОЙТИ НА УБИЙСТВО ЧЕЛОВЕКА. ЧЕЛКАШ ВЕРУЕТ В БОГА, ПЫТАЕТСЯ ЖИТЬ ПО ХРИСТИАНСКИМ ПРАВИЛАМ, НЕСМОТРЯ НА ТО, ЧТО ЯВЛЯЛСЯ ВОРОМ. ГАВРИЛА ЖЕ ЧЕЛОВЕК БЕЗ МОРАЛЬНЫХ УСТОЕВ, РАДИ ДОСТИЖЕНИЯ СВОЕЙ ЦЕЛИ, ДОБЫЧИ ДЕНЕГ, ПОЙДЁТ НА ВСЁ И НА ПРЕДАТЕЛЬСТВО, И НА ЛОЖЬ, И ДАЖЕ НА УБИЙСТВО .Ну вот както так
Часть 1
«Странно: почему мы так же, как и перед родителями, всякий раз чувствуем свою вину перед учителями? И не за то вовсе, что было в школе, — нет, а за то, что сталось с нами после».
В пятый класс я пошёл в 1948 году. В нашей деревне была только младшая школа, и чтобы учиться дальше, мне пришлось переехать в райцентр за 50 километров от дома. В то время мы жили очень голодно. Из трёх детей в семье я был самый старший. Росли мы без отца. В младшей школе я учился хорошо. В деревне меня считали грамотеем, и все говорили маме, что я должен учиться. Мама решила, что хуже и голоднее, чем дома, всё равно не будет, и пристроила меня в райцентре к своей знакомой.
Здесь я тоже учился хорошо. Исключением был французский язык. Я легко запоминал слова и обороты речи, а вот с произношением у меня не ладилось. «Я шпарил по-французски на манер наших деревенских скороговорок», от чего морщилась молоденькая учительница.
Лучше всего мне было в школе, среди сверстников, а вот дома наваливалась тоска по родной деревне. Кроме того, я сильно недоедал. Время от времени мама присылала мне хлеб и картошку, но эти продукты очень быстро куда-то исчезали. «Кто потаскивал — тётя Надя ли, крикливая, замотанная женщина, которая одна мыкалась с тремя ребятишками, кто-то из её старших девчонок или младший, Федька, — я не знал, я боялся даже думать об этом, не то что следить». В отличие от деревни, в городе нельзя было словить рыбку или выкопать на лугу съедобные корешки. Частенько на ужин мне доставалась только кружка кипятку.
В компанию, которая играла на деньги в «чику», меня привёл Федька. Верховодил там Вадик — рослый семиклассник. Из моих одноклассников там появлялся только Тишкин, «суетливый, с моргающими глазёнками мальчишка». Игра была нехитрая. Монеты складывались стопкой решками вверх. В них надо было ударить битком так, чтобы монеты перевернулись. Те, что оказывались орлом вверх, становились выигрышем.
Постепенно я освоил все приёмы игры и начал выигрывать. Изредка мать присылала мне 50 копеек на молоко — на них и играл. Я никогда не выигрывал больше рубля в день, но жить мне стало намного легче. Однако остальной компании эта моя умеренность в игре совсем не понравилась. Вадик начал жульничать, а когда я попытался его уличить, меня сильно избили.
Утром мне пришлось идти в школу с разбитой физиономией. Первым уроком шёл французский, и учительница Лидия Михайловна, которая была нашей классной, поинтересовалась, что со мной случилось. Я попытался соврать, но тут высунулся Тишкин и выдал меня с потрохами. Когда Лидия Михайловна оставила меня после уроков, я очень боялся, что она поведёт меня к директору. Наш директор Василий Андреевич имел привычку «пытать» провинившихся на линейке перед всей школой. В этом случае меня могли исключить и отправить домой.
Однако к директору Лидия Михайловна меня не повела. Она стала расспрашивать, зачем мне деньги, и очень удивилась, когда узнала, что на них я покупаю молоко. В конце концов, я пообещал ей, что обойдусь без игры на деньги, и соврал. В те дни мне было особенно голодно, я снова пришёл в компанию Вадика, и вскоре снова был избит. Увидев на моём лице свежие синяки, Лидия Михайловна заявила, что будет заниматься со мной индивидуально, после уроков.
«Так начались для меня мучительные и неловкие дни». Вскоре Лидия Михайловна решила, что «времени в школе у нас до второй смены остаётся в обрез, и сказала, чтобы я по вечерам приходил к ней на квартиру». Для меня это было настоящей пыткой. Робкий и стеснительный, в чистенькой квартире учительницы я совсем терялся. «Лидии Михайловне тогда было, наверное, лет двадцать пять». Она была красивой, уже успевшей побывать замужем, женщиной с правильными чертами лица и немного косыми глазами. Скрывая этот недостаток, она постоянно прищуривалась. Учительница много расспрашивала меня о семье и постоянно приглашала ужинать, но этого испытания я вынести не мог и убегал.
Однажды мне прислали странную посылку. Пришла она на адрес школы. В деревянном ящике лежали макароны, два больших куска сахару и несколько плиток гематогена. Я сразу понял, кто прислал мне эту посылку — матери макаронов достать было негде. Я вернул ящик Лидии Михайловне, и наотрез отказался взять продукты.
Уроки французского на этом не кончились. Однажды Лидия Михайловна поразила меня новой выдумкой: она захотела играть со мной на деньги. Лидия Михайловна научила меня игре своего детства, «пристенку». Монеты следовало бросать о стену, а потом пытаться достать пальцами от своей монеты до чужой. Достанешь — выигрыш твой. С тех пор мы играли каждый вечер, стараясь спорить шёпотом — в соседней квартире жил директор школы.
ГРИШКА ЧЕЛКАШ - ЗАЯДЛЫЙ ПЬЯНИЦА, ЛОВКИЙ ВОР, СТАРЫЙ ТРАВЛЕНЫЙ ВОЛК. ОН БЫЛ БОС. В СТАРЫХ ВЫТЕРТЫХ ШТАНАХ, БЕЗ ШАПКИ, В ГРЯЗНОЙ СИТЦЕВОЙ РУБАШКЕ С РАЗВОРОТОМ, ОТКРЫВАВШИМ ЕГО СУХИЕ И УГЛОВАТЫЕ КОСТИ, ОБТЯНУТЫЕ КОРИЧНЕВОЙ КОЖЕЙ. ДЛИННЫЙ, КОСТЛЯВЫЙ И НЕМНОГО СУТУЛЫЙ.
ГАВРИЛА – МОЛОДОЙ ПАРЕНЬ В СИНЕЙ РУБАХЕ. В ШТАНАХ, В ЛАПТЯХ И В ОБОРВАННОМ РЫЖЕМ КАРТУЗЕ. ПАРЕНЬ ШИРОКОПЛЕЧИЙ, КОРЕНАСТ, С ЗАГОРЕЛЫМ И ОБВЕТРЕННЫМ ЛИЦОМ.
СНАЧАЛА НАИБОЛЕЕ СИМПАТИЧНЫМ ДЛЯ НАС, ПОКАЖЕТСЯ ГАВРИЛА,… НЕВОЛЬНО ВСПОМИНАЕТСЯ РУССКАЯ ПОСЛОВИЦА: «ВСТРЕЧАЮТ ПО ОДЕЖКЕ, ПРОВОЖАЮТ ПО УМУ». И ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПЕРВОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ ОБМАНЧИВО. ЭТИ СЛОВА МЫ СОВЕРШЕННО ТОЧНО МОЖЕМ НАЗВАТЬ ПРАВИЛЬНЫМИ, ЗНАЯ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ В РАЗВЯЗКЕ РАССКАЗА. В ДАЛЬНЕЙШЕМ МЫ ВИДИМ, КТО ЕСТЬ КТО, НА САМОМ ДЕЛЕ. ЧЁТКО ЗАМЕЧАЕМ, В ЧЁМ СОСТОЯТ РАЗЛИЧИЯ МЕЖДУ ГАВРИЛОЙ И ЧЕЛКАШОМ.
ВО-ПЕРВЫХ, У НИХ РАЗЛИЧНОЕ ОТНОШЕНИЕ К ЖИЗНИ. РАЗЛИЧНЫ ИХ НРАВСТВЕННЫЕ ВЗГЛЯДЫ И ЦЕННОСТИ. ПУСКАЙ, ОНИ ОБА АЛЧНЫ, К ДЕНЬГАМ ОНИ ОТНОСЯТСЯ ПО-РАЗНОМУ. ЧЕЛКАШ В ОТЛИЧИЕ ОТ ГАВРИЛЫ НЕ ПОЙТИ НА УБИЙСТВО ЧЕЛОВЕКА. ЧЕЛКАШ ВЕРУЕТ В БОГА, ПЫТАЕТСЯ ЖИТЬ ПО ХРИСТИАНСКИМ ПРАВИЛАМ, НЕСМОТРЯ НА ТО, ЧТО ЯВЛЯЛСЯ ВОРОМ. ГАВРИЛА ЖЕ ЧЕЛОВЕК БЕЗ МОРАЛЬНЫХ УСТОЕВ, РАДИ ДОСТИЖЕНИЯ СВОЕЙ ЦЕЛИ, ДОБЫЧИ ДЕНЕГ, ПОЙДЁТ НА ВСЁ И НА ПРЕДАТЕЛЬСТВО, И НА ЛОЖЬ, И ДАЖЕ НА УБИЙСТВО .Ну вот както так