Образ Печорина раскрыт в романе с разных сторон, однако ведущим композиционным принципом романа является принцип концентрированного углубления в мир душевных переживаний героя. Расположение глав в романе также подчиняется этому принципу. В первой главе ("Бэла") мы узнаем о Печорине из уст его сослуживца штабс-капитана Максима Максимыча, во второй ("Максим Максимыч") герой дан в восприятии автора. Это как бы внешняя сторона, доступная извне. А вот журнал Печорина дает возможность увидеть "загадочную личность" изнутри. Во второй части романа ("Тамань", "Княжна Мери", "Фаталист") читатель знакомится с главным действующим лицом из дневниковых записей, где события и характер героя предстают в своем непосредственном самовыражении. При этом автор отступает от хронологической последовательности (все происходящее во второй части романа предшествовало событиям, изложенным в главах "Бэла" и "Максим Максимыч") с тем, чтобы углубить психологическую характеристику героя. Расположение повестей обусловлено также и необходимостью ввести второстепенные персонажи, которые нужны для решения основной задачи, стоявшей перед автором, - для объективного, многостороннего изображения героя. Сначала Печорин сталкивается с простыми, естественными в своих чувствах людьми - с Бэлой, Максимом Максимычем, контрабандисткой (это первые три новеллы), затем - с людьми своего круга ("Княжна Мери", "Фаталист"). История разочарованной и гибнущей печоринской души изложена в исповедальных записках героя - со всей беспощадностью самоанализа; будучи одновременно и автором, и героем "журнала", Печорин бесстрашно говорит и о своих идеальных порывах, и о темных сторонах своей души, и о противоречиях сознания. Но этого мало для создания объемного образа; Лермонтов вводит в повествование других рассказчиков, не "печоринского" типа - Максима Максимыча, странствующего офицера. Наконец, в дневнике Печорина приведены и другие отзывы о нем: Веры, княжны Мери, Грушницкого, доктора Вернера. Столкновения между Печориным и другими персонажами позволяет с особенной четкостью показать отличие Печорина от них, его ущербность по сравнению с ними и одновременно бесспорное его превосходство, и основная функция всех персонажей романа состоит в том, чтобы раскрыть центрального героя. Это лишний раз подчеркивает его эгоцентризм. Печорин занят только самим собой. Он проявляет власть над чужой душой (Бэла, Мери, Вера), управляет чувствами других людей (Грушницкий, Мери), испытывает собственную волю (Вулич, казак из "Фаталиста"). Григорий Александрович Печорин для нас - вполне определенное лицо, узнаваемая индивидуальность, неповторимо яркая и самобытная, но притом какие-то линии его портрета - зыблющиеся, колеблющиеся. Портрет героя не является изображением только его внешности. Лермонтов дает при этом и индивидуально-психологическую характеристику. Портрет строится по определенной схеме: вначале даются внешние признаки, затем - признаки, характеризующие внутренную сущность персонажа: "Он был среднего роста; стройный, тонкий стан его и широкие плечи доказывали крепкое сложение переносить все трудности кочевой жизни и перемены климатов, не побежденное ни развратом столичной жизни, ни бурями душевными... его запачканные перчатки казались нарочно сшитыми по его маленькой аристократической руке, и когда он снял одну перчатку, то я был удивлен худобой его бледных пальцев. Его походка была небрежна и ленива, но я заметил, что он не размахивал руками - верный признак некоторой скрытности характера... С первого взгляда на лицо его я бы не дал ему более двадцати трех лет, хотя после я готов был дать ему тридцать. В его улыбке было что-то детское. Его кожа имела какую-то женскую нежность; белокурые волосы, вьющиеся от природы, так живописно обрисовывали его бледный, благородный лоб,на котором, только по долгом наблюдении, можно было заметить следы морщин, пересекавших одна другую...
Расположение повестей обусловлено также и необходимостью ввести второстепенные персонажи, которые нужны для решения основной задачи, стоявшей перед автором, - для объективного, многостороннего изображения героя. Сначала Печорин сталкивается с простыми, естественными в своих чувствах людьми - с Бэлой, Максимом Максимычем, контрабандисткой (это первые три новеллы), затем - с людьми своего круга ("Княжна Мери", "Фаталист").
История разочарованной и гибнущей печоринской души изложена в исповедальных записках героя - со всей беспощадностью самоанализа; будучи одновременно и автором, и героем "журнала", Печорин бесстрашно говорит и о своих идеальных порывах, и о темных сторонах своей души, и о противоречиях сознания. Но этого мало для создания объемного образа; Лермонтов вводит в повествование других рассказчиков, не "печоринского" типа - Максима Максимыча, странствующего офицера. Наконец, в дневнике Печорина приведены и другие отзывы о нем: Веры, княжны Мери, Грушницкого, доктора Вернера.
Столкновения между Печориным и другими персонажами позволяет с особенной четкостью показать отличие Печорина от них, его ущербность по сравнению с ними и одновременно бесспорное его превосходство, и основная функция всех персонажей романа состоит в том, чтобы раскрыть центрального героя. Это лишний раз подчеркивает его эгоцентризм. Печорин занят только самим собой. Он проявляет власть над чужой душой (Бэла, Мери, Вера), управляет чувствами других людей (Грушницкий, Мери), испытывает собственную волю (Вулич, казак из "Фаталиста").
Григорий Александрович Печорин для нас - вполне определенное лицо, узнаваемая индивидуальность, неповторимо яркая и самобытная, но притом какие-то линии его портрета - зыблющиеся, колеблющиеся. Портрет героя не является изображением только его внешности. Лермонтов дает при этом и индивидуально-психологическую характеристику. Портрет строится по определенной схеме: вначале даются внешние признаки, затем - признаки, характеризующие внутренную сущность персонажа: "Он был среднего роста; стройный, тонкий стан его и широкие плечи доказывали крепкое сложение переносить все трудности кочевой жизни и перемены климатов, не побежденное ни развратом столичной жизни, ни бурями душевными... его запачканные перчатки казались нарочно сшитыми по его маленькой аристократической руке, и когда он снял одну перчатку, то я был удивлен худобой его бледных пальцев. Его походка была небрежна и ленива, но я заметил, что он не размахивал руками - верный признак некоторой скрытности характера... С первого взгляда на лицо его я бы не дал ему более двадцати трех лет, хотя после я готов был дать ему тридцать. В его улыбке было что-то детское. Его кожа имела какую-то женскую нежность; белокурые волосы, вьющиеся от природы, так живописно обрисовывали его бледный, благородный лоб,на котором, только по долгом наблюдении, можно было заметить следы морщин, пересекавших одна другую...