Я летела и летела. Я посмотрела вниз и увидела красивые поля , реки и озера , но также я увидела каких-то челевечков.Я спросила у уток : Кто это? Утки мне рассказали о людях. А какой вид в облаках красивый!
Чему эти люди удивляются?Ну и что , что я лечу... Я хочу попозировать и квакнуть , но я раскрыла рот и упала вниз в болото. Я думала , что уьки будут меня искать , но когда я приземлилась и увидела других лягушек я начала им хвастаться и рассказывать истории про/себя.Я произвела на нтх впечатление очень интересной незнакомицей... Вот лови
Однажды она сидела на сучке высунувшейся из воды коряги и наслаждалась теплым мелким дождиком.
"Ах, какая сегодня прекрасная мокрая погода! - думала она. - Какое это наслаждение - жить на свете!"
Дождик моросил по ее пестренькой лакированной спинке; капли его подтекали ей под брюшко и за лапки, и это было восхитительно приятно, так приятно, что она чуть-чуть не заквакала, но, к счастью, вспомнила, что была уже осень и что осенью лягушки не квакают, - на это есть весна, - и что, заквакав, она может уронить свое лягушечье достоинство. Поэтому она промолчала и продолжала нежиться.
Я летела и летела. Я посмотрела вниз и увидела красивые поля , реки и озера , но также я увидела каких-то челевечков.Я спросила у уток : Кто это? Утки мне рассказали о людях. А какой вид в облаках красивый!
Чему эти люди удивляются?Ну и что , что я лечу... Я хочу попозировать и квакнуть , но я раскрыла рот и упала вниз в болото. Я думала , что уьки будут меня искать , но когда я приземлилась и увидела других лягушек я начала им хвастаться и рассказывать истории про/себя.Я произвела на нтх впечатление очень интересной незнакомицей... Вот лови
Однажды она сидела на сучке высунувшейся из воды коряги и наслаждалась теплым мелким дождиком.
"Ах, какая сегодня прекрасная мокрая погода! - думала она. - Какое это наслаждение - жить на свете!"
Дождик моросил по ее пестренькой лакированной спинке; капли его подтекали ей под брюшко и за лапки, и это было восхитительно приятно, так приятно, что она чуть-чуть не заквакала, но, к счастью, вспомнила, что была уже осень и что осенью лягушки не квакают, - на это есть весна, - и что, заквакав, она может уронить свое лягушечье достоинство. Поэтому она промолчала и продолжала нежиться.