Как-то так Маленький семилетний Гриша стоял около кухонной двери, подслушивал и заглядывал в замочную скважину. За кухонным столом сидел большой, плотный, рыжий, бородатый мужик в извозчичьем кафтане. Напротив него на табурете сидела старая нянька Аксинья Степановна. Лицо у нее было серьезно и торжественно. Кухарка Пелагея возилась около печки. Аксинья Степановна расспрашивала извозчика о его доходах, а он отвечал и косился на Пелагею. Что было дальше, Гриша не услышал, так как подошла мамаша и отправила его в детскую учить уроки. В комнате ему не сиделось, он все продолжал думать о Пелагее. «Кухарка женится... — думал он. — Странно. Не понимаю, зачем это жениться? Почему это няньке хочется, чтоб бедная Пелагея женилась?» Когда извозчик ушел, Пелагея занялась уборкой. Волнение еще не оставило ее, и ей хотелось поделиться с кем-нибудь впечатлениями. За обедом, когда Пелагея подавала кушанья, все обедающие смотрели ей в лицо и дразнили ее извозчиком. Она краснела и хихикала. «Должно быть, совестно жениться... — думал Гриша. — Ужасно совестно!» Проснувшись в полночь, Гриша слышал, как в детской за занавеской шептались нянька и кухарка. Нянька убеждала, а кухарка то всхлипывала, то хихикала. Со следующего дня наступило затишье. Жизнь пошла своим чередом, словно извозчика и на свете не было. Пелагея с ним не виделась, и, когда ей напоминали о нем, она кричала: «Да будь он трижды проклят, чтоб я о нем думала! Тьфу!» Однажды, заглянув в кухню, Гриша замер от удивления. Кухня битком была набита народом. Посреди кухни стояла Пелагея в новом ситцевом платье и с цветком на голове. Рядом с ней стоял извозчик. «Оба молодые были красны, потны и усиленно моргали глазами». Унтер вместе с нянькой начал благословлять их. На следующий день утром кухарка была уже в кухне. Заходил на минуту извозчик. Он поблагодарил мамашу и, взглянув сурово на Пелагею, сказал: «Барыня, поглядывайте за ней, чтоб все благородно... без шалостев». «Жила Пелагея на воле, как хотела, не отдавая никому отчета, и вдруг, ни с того ни с сего, явился какой-то чужой, который откуда-то получил право на ее поведение и собственность!» — подумал Гриша, и ему стало горько. Ему захотелось приласкать эту, как он думал, жертву человеческого насилия. Гриша выбрал в кладовой самое большое яблоко, сунул его в руку Пелагее и бросился назад.
Маленький семилетний Гриша стоял около кухонной двери, подслушивал и заглядывал в замочную скважину. За кухонным столом сидел большой, плотный, рыжий, бородатый мужик в извозчичьем кафтане. Напротив него на табурете сидела старая нянька Аксинья Степановна. Лицо у нее было серьезно и торжественно. Кухарка Пелагея возилась около печки. Аксинья Степановна расспрашивала извозчика о его доходах, а он отвечал и косился на Пелагею. Что было дальше, Гриша не услышал, так как подошла мамаша и отправила его в детскую учить уроки. В комнате ему не сиделось, он все продолжал думать о Пелагее. «Кухарка женится... — думал он. — Странно. Не понимаю, зачем это жениться? Почему это няньке хочется, чтоб бедная Пелагея женилась?» Когда извозчик ушел, Пелагея занялась уборкой. Волнение еще не оставило ее, и ей хотелось поделиться с кем-нибудь впечатлениями. За обедом, когда Пелагея подавала кушанья, все обедающие смотрели ей в лицо и дразнили ее извозчиком. Она краснела и хихикала. «Должно быть, совестно жениться... — думал Гриша. — Ужасно совестно!» Проснувшись в полночь, Гриша слышал, как в детской за занавеской шептались нянька и кухарка. Нянька убеждала, а кухарка то всхлипывала, то хихикала. Со следующего дня наступило затишье. Жизнь пошла своим чередом, словно извозчика и на свете не было. Пелагея с ним не виделась, и, когда ей напоминали о нем, она кричала: «Да будь он трижды проклят, чтоб я о нем думала! Тьфу!» Однажды, заглянув в кухню, Гриша замер от удивления. Кухня битком была набита народом. Посреди кухни стояла Пелагея в новом ситцевом платье и с цветком на голове. Рядом с ней стоял извозчик. «Оба молодые были красны, потны и усиленно моргали глазами». Унтер вместе с нянькой начал благословлять их. На следующий день утром кухарка была уже в кухне. Заходил на минуту извозчик. Он поблагодарил мамашу и, взглянув сурово на Пелагею, сказал: «Барыня, поглядывайте за ней, чтоб все благородно... без шалостев». «Жила Пелагея на воле, как хотела, не отдавая никому отчета, и вдруг, ни с того ни с сего, явился какой-то чужой, который откуда-то получил право на ее поведение и собственность!» — подумал Гриша, и ему стало горько. Ему захотелось приласкать эту, как он думал, жертву человеческого насилия. Гриша выбрал в кладовой самое большое яблоко, сунул его в руку Пелагее и бросился назад.