В войнах между англичанами и французами за обладание американскими землями (1755-1763) противники не раз использовали междоусобицы индейских племен. Время было трудное, жестокое. Опасности подстерегали на каждом шагу. И неудивительно, что ехавшие в сопровождении майора Дункана Хейворда к командующему осажденным фортом отцу девушки волновались. Особенно тревожил Алису и Кору — так звали сестер — индеец Магуа, по прозвищу Хитрая Лисица. Он вызвался провести их якобы безопасной лесной тропой. Дункан успокаивал девушек, хотя сам начинал волноваться: неужели они заблудились?
На счастье, под вечер путники встретили Соколиного Глаза — это имя уже прочно закрепилось за Зверобоем— да не одного, а с Чингачгуком и Ункасом. Индеец, заблудившийся днем в лесу?! Соколиный Глаз насторожился куда больше Дункана. Он предлагает майору схватить проводника, но индеец успевает улизнуть. Теперь уже никто не сомневается в предательстве индейца Магуа. С Чингачгука и его сына Ункаса Соколиный Глаз переправляет путников на маленький скалистый островок.
довоенного далека М. Булгаков встает как поразительное явление русского духа. В эпоху слепого фанатизма и безвольного при он сохранил великую душевную стойкость. Его ясная мысль, его удивительный, неподражаемый вольный смех витают над десятилетиями, живут в сонме характеров и множестве сюжетов.
В 20-е годы он был по преимуществу сатирическим писателем. И ранние вещи — особенно «Дьяволиада», «Похождения Чичикова», и зрелая проза его повестей «Собачье сердце» и «Роковые яйца», и блистательный и горький смех «Багрового острова», и острые трагикомедии «Бег» и «Зойкина квартира» — все это совершенно замечательные страницы нашей сатирической классики. Смеховая прививка с самого начала оплодотворила и его карнавально-философский роман об Иешуа Га-Ноцри, Пилате и мастере с его Маргаритой, о Воланде и Иване Бездомном... И все же Булгаков-художник не может быть охвачен никаким определением.
Он воплотил в себе беспокойную традицию великой русской литературы — преодоление одиночества души человеческой, взыскующей смысла жизни, постигающей «проклятые вопросы» бытия. Эти мировые вопросы трагически преломились в XX веке, и разлом через Россию, через самую душу нашего соотечественника.
Главный вопрос великого булгаковского романа "Мастер и Маргарита" — как жить человеку и «кто управляет жизнью человеческой, если Бога нет»? Помните, именно об этом идет разговор между Берлиозом, Иваном Бездомным и Воландом на самых первых страницах романа?
Можно ли жить, «отменив» Бога? И может ли человек сам управлять своею жизнью и «всем вообще распорядком на земле?»
Писатель отстаивал культуру как великую общечеловеческую и личную ценность. В эти годы ей грозила смертельная опасность, — в неистовстве нового нигилизма, в бесовстве берлиозов, швондеров и шариковых, прорвавшихся к власти. Булгаков до конца стоял на том, что в сохранении культурной памяти — общее наше. И каждого. Он предупреждал о трагедии, которая будет следствием духовного беспамятства, когда править бал будет Сатана потребительщины и уравнительности.
О ком бы ни шла речь: о профессоре Персикове («Роковые яйца») или профессоре Преображенском («Собачье сердце»), о драматурге Дымогацком («Багровый остров») или писателе Максудове («Театральный роман»), академике Ефросимове («Адам и Ева») или мастере — Булгаков полагает, что помимо таланта, компетентности, работо в России XX века необходимо еще личное духовное бесстрашие. «Трусость», говорится в романе "Мастер и Маргарита", — «это самый страшный порок». Булгаков знал, что является «одним из самых главных человеческих пороков» в эпоху великого энтузиазма и великого страха.
Вот почему его Иешуа Га Ноцри не может ни при каких обстоятельствах «отвернуться», «опустить глаза», пойти на компромисс. Он утверждает человеческое достоинство, преодолевая «страх», «смертью смерть поправ».
Того же, кто уклоняется, как бы ни был он нам мил и симпатичен, не минует возмездие: Персикова растерзала толпа, творящая дикий самосуд; Преображенский едва не был убит монстром, которого он же случайно создал в самодовольном стремлении усовершенствовать человеческую породу по своему разумению и прихоти. А мастер, не победивший страха и отрекшийся от своего романа, будет лишен Света, высшей благодати, которой может удостоиться лишь тот, кто не сдается до конца...
Самому Булгакову пришлось пережить не меньше того, что выпало на долю его героев, вместе взятых. Он же, искушаемый и истязаемый, сумел все же устоять. Потому и вернулся в литературу.
Источник: Акимов В.М. От Блока до Солженицына: Путеводитель по русской литературе XX в. - СПб.: "Искусство-СПБ", 2010
На счастье, под вечер путники встретили Соколиного Глаза — это имя уже прочно закрепилось за Зверобоем— да не одного, а с Чингачгуком и Ункасом. Индеец, заблудившийся днем в лесу?! Соколиный Глаз насторожился куда больше Дункана. Он предлагает майору схватить проводника, но индеец успевает улизнуть. Теперь уже никто не сомневается в предательстве индейца Магуа. С Чингачгука и его сына Ункаса Соколиный Глаз переправляет путников на маленький скалистый островок.
довоенного далека М. Булгаков встает как поразительное явление русского духа. В эпоху слепого фанатизма и безвольного при он сохранил великую душевную стойкость. Его ясная мысль, его удивительный, неподражаемый вольный смех витают над десятилетиями, живут в сонме характеров и множестве сюжетов.
В 20-е годы он был по преимуществу сатирическим писателем. И ранние вещи — особенно «Дьяволиада», «Похождения Чичикова», и зрелая проза его повестей «Собачье сердце» и «Роковые яйца», и блистательный и горький смех «Багрового острова», и острые трагикомедии «Бег» и «Зойкина квартира» — все это совершенно замечательные страницы нашей сатирической классики. Смеховая прививка с самого начала оплодотворила и его карнавально-философский роман об Иешуа Га-Ноцри, Пилате и мастере с его Маргаритой, о Воланде и Иване Бездомном... И все же Булгаков-художник не может быть охвачен никаким определением.
Он воплотил в себе беспокойную традицию великой русской литературы — преодоление одиночества души человеческой, взыскующей смысла жизни, постигающей «проклятые вопросы» бытия. Эти мировые вопросы трагически преломились в XX веке, и разлом через Россию, через самую душу нашего соотечественника.
Главный вопрос великого булгаковского романа "Мастер и Маргарита" — как жить человеку и «кто управляет жизнью человеческой, если Бога нет»? Помните, именно об этом идет разговор между Берлиозом, Иваном Бездомным и Воландом на самых первых страницах романа?
Можно ли жить, «отменив» Бога? И может ли человек сам управлять своею жизнью и «всем вообще распорядком на земле?»
Писатель отстаивал культуру как великую общечеловеческую и личную ценность. В эти годы ей грозила смертельная опасность, — в неистовстве нового нигилизма, в бесовстве берлиозов, швондеров и шариковых, прорвавшихся к власти. Булгаков до конца стоял на том, что в сохранении культурной памяти — общее наше. И каждого. Он предупреждал о трагедии, которая будет следствием духовного беспамятства, когда править бал будет Сатана потребительщины и уравнительности.
О ком бы ни шла речь: о профессоре Персикове («Роковые яйца») или профессоре Преображенском («Собачье сердце»), о драматурге Дымогацком («Багровый остров») или писателе Максудове («Театральный роман»), академике Ефросимове («Адам и Ева») или мастере — Булгаков полагает, что помимо таланта, компетентности, работо в России XX века необходимо еще личное духовное бесстрашие. «Трусость», говорится в романе "Мастер и Маргарита", — «это самый страшный порок». Булгаков знал, что является «одним из самых главных человеческих пороков» в эпоху великого энтузиазма и великого страха.
Вот почему его Иешуа Га Ноцри не может ни при каких обстоятельствах «отвернуться», «опустить глаза», пойти на компромисс. Он утверждает человеческое достоинство, преодолевая «страх», «смертью смерть поправ».
Того же, кто уклоняется, как бы ни был он нам мил и симпатичен, не минует возмездие: Персикова растерзала толпа, творящая дикий самосуд; Преображенский едва не был убит монстром, которого он же случайно создал в самодовольном стремлении усовершенствовать человеческую породу по своему разумению и прихоти. А мастер, не победивший страха и отрекшийся от своего романа, будет лишен Света, высшей благодати, которой может удостоиться лишь тот, кто не сдается до конца...
Самому Булгакову пришлось пережить не меньше того, что выпало на долю его героев, вместе взятых. Он же, искушаемый и истязаемый, сумел все же устоять. Потому и вернулся в литературу.
Источник: Акимов В.М. От Блока до Солженицына: Путеводитель по русской литературе XX в. - СПб.: "Искусство-СПБ", 2010