Название текста: рыцарь вася 1.)какие чувства вызывали у тебя поступки васи? почему? 2.)почему вася не рассказал никому правду? как ты относишься к этому поступку? 3.)каким воспринимали васю окружающие? а как он сам относится к себе? как ты считаешь, действительно ли вася был неудачником? 4.) что привлекало васю в рыцарях? как ты думаешь, почему уставшему мальчику вдруг приходит в голову мысль о тяжёлых доспехах, которые помешали бы ему малыша?

Динамичное развитие повести И. С. Тургенева «Ася» подводит нас к сцене свидания героини с господином Н. Н. Сцена свидания — образ тургеневского психологизма. По мнению писателя, «поэт должен быть психологом, но тайным: он должен знать и чувствовать корни явлений, но представляет только самые явления — в их расцвете и увядании».

Подобно пушкинской Татьяне свидание назначает сама Ася. Как и Татьяна, она первой признается своему избраннику в любви. Духовный мир пушкинской героини и Аси совпадает: «А я хотела бы быть Татьяной... ». В повести мы видим еще немало упоминаний, которые связывают тургеневскую повесть с пушкинским романом. Слегка изменяя строки из «Евгения Онегина» Ася читает: «Где нынче крест и тень ветвей Над бедной матерью моей!».

Ася — олицетворение типично русского женского характера. Для Аси господин Н. — герой возвышенной мечты, необычный, исключительный человек. Взрослый и рассудительный Гагин, ее брат, с удивлением замечает, обращаясь к господину Н.: «Вы очень милый человек... но почему она вас так полюбила, этого я, признаюсь, не понимаю».

Ася — девушка с чистым и искренним сердцем, «у ней ни одно чувство не бывает вполовину». По словам Гагина, чувство Аси к господину Н. Н. «неожиданно и так же неотразимо, как гроза». Ее чувство свободно, его трудно сдержать: «Если бы мы с вами были птицы,— как бы мы взвились, как бы полетели...»

Свидание Н. Н. и Аси происходит в маленькой, довольно темной комнатке, в домике вдовы бургомистра, фрау Луизе. В этой сцене наиболее ясно видна психологическая несовместимость Н. Н. и Аси. Немногословные реплики героини говорят о ее робости, стыдливости и покорности судьбе. Слова ее едва слышны в темноте комнаты.

Господин Н. Н., напротив, проявляя инициативу в диалоге, многословен, свою неготовность к ответному чувству, не отдаться любви, он скрывает за упреками и громкими восклицаниями.

ответное чувство то ли волею случая, то ли роковой предопределенностью судьбы воспламеняется в нашем герое позднее, но ничего уже нельзя изменить. Н. Н. сам признается в этом: «Когда я встретился с ней в той роковой комнате, во мне еще не было ясного сознания моей любви... оно вспыхнуло с неудержимой силой лишь несколько мгновений спустя, когда, испуганный возможностью несчастья, я стал искать и звать ее... но тогда уже было поздно».

Автор осуждает своего героя. Да и сам господин Н. с сарказмом говорит о своем решении быть счастливым «завтра»: «У счастья нет завтрашнего дня...».

Сцена свидания, в которой мы в последний раз встречаемся с главной героиней повести, окончательно проясняет, насколько сложен и противоречив характер Аси. За короткое время свидания она испытывает целую гамму чувств — робость, вспышку счастья, полную самоотдачу («Ваша она чуть слышно»), стыд и отчаяние. Мы понимаем, насколько она сильна характером, что смогла сама пре­кратить мучительную сцену и, победив свою слабость, «с быстротою молнии» исчезла, оставив господина Н. Н. в полной растерянности.

По мнению критика Ю. Лебедева, виной всему не нравственная ущербность тургеневского героя, а «своенравная сила любви»: чувство к Асе вспыхнуло в душе героя несколько мгновений спустя после свидания, любовь запоздала — «счастье оказалось недостижимым, а жизнь разбитой»

А.С.Пушкин "Пророк": 
Духовной жаждою томим, 
В пустыне мрачной я влачился, — 
И шестикрылый серафим 
На перепутье мне явился. 
Перстами легкими как сон 
Моих зениц коснулся он. 
Отверзлись вещие зеницы, 
Как у испуганной орлицы. 
Моих ушей коснулся он, — 
И их наполнил шум и звон: 
И внял я неба содроганье, 
И горний ангелов полет, 
И гад морских подводный ход, 
И дольней лозы прозябанье. 
И он к устам моим приник, 
И вырвал грешный мой язык, 
И празднословный и лукавый, 
И жало мудрыя змеи 
В уста замершие мои 
Вложил десницею кровавой. 
И он мне грудь рассек мечом, 
И сердце трепетное вынул, 
И угль, пылающий огнем, 
Во грудь отверстую водвинул. 
Как труп в пустыне я лежал, 
И бога глас ко мне воззвал: 
«Восстань, пророк, и виждь, и внемли, 
Исполнись волею моей, 
И, обходя моря и земли, 
Глаголом жги сердца людей».