о первую часть названия этого населенного пункта можно порезаться, а вторая созвучна с наименованием распространенного современного материала, хотя история этого поселения началась ещё в 17 веке.

Юра был прилежным учеником. Каждый день он выполнял все задания и у него отавалосб время на другие дела. Но однажды, друзья позвали его гулять, а он, не доделав математику, пошел с ними. Когда он вернулся, то было уже темно и поздно. "Ничего, доделаю в школе, математика же четвертым уроком!"- сказал Юра. Но на следующий день расписание было изменено из-за болезни учителя, и математика оказалась первым уроком. Юра получил двойку и очень расстроился.
Делу время - потехе час! Учитесь ну чужих ошибках!

Гоголь изображает в своей повести, как самая скромная, самая ничтожная улыбка судьбы приводит к тому, что в полуживом Акакии Акакиевиче начинает шевелиться и пробуждаться человеческое. У него еще нет шинели, а есть только мечта о ней. Но в Башмачкине уже что-то изменилось, потому что перед ним, впереди, какое-то событие. Притом, это событие, несущее радость. В кои то веки что-то происходит для него, тогда как годами этот герой существовал не для себя, а для лишенного смысла труда, поглощавшего его бытие. Ради шинели Башмачкин идет на жертвы. Акакию Акакиевичу не так трудно их нести, потому что он «питался духовно, нося в мыслях своих вечную идею будущей шинели». Очень любопытно, что у этого героя обнаруживается идея, да еще и вечная! Гоголь замечает: «С этих пор как будто бы он женился…». И далее автор описывает состояние Башмачкина: «Он сделался как-то живее, даже тверже характером… С лица и с поступков его исчезло само собою сомнение, нерешительность… Огонь порою показывался в глазах его, в голове даже мелькали самые дерзкие и отважные мысли: не положить ли, точно, куницу на воротник».

Смелость мысли обновляющегося Акакия Акакиевича не идет далее куницы на воротник; но это не вызывает смех. Куница недоступна средствам Акакия Акакиевича; мечтать о ней – это значит мечтать о чем-то свойственном «значительным лицам», с которыми ранее Акакию Акакиевичу и в голову не приходило равнять себя. Но обращает на себя внимание совсем другое. Всего лишь мечты о несчастной шинелишке на коленкоровой подкладке так разительно изменили Акакия Акакиевича. Что же было бы с ним и со всеми забитыми, униженными и опустошенными, если бы им дали существование, достойное человека, дали цель, размах, мечту?