Объясните цитаты из повести "Собачье сердце" «Какая гадина, а ещё пролетарий!»
«Неужели я обожру Совет Народного Хозяйства, если в пороюсь?»
«Пальто теперь очень многие из пролетариев носят»
«Не напасёшься Моссельпрома на всякую рвань, шляющуюся по Пречистенке!»
«Учиться читать совершенно ни к чему, когда мясо и так пахнет за версту»
«Террором ничего поделать нельзя с животными, на какой бы ступени развития оно не стояло»
«Общее собрание просит вас добровольно, в порядке трудовой дисциплины, отказаться от столовой. Столовых ни у кого нет в Москве»
«…Холодными закусками и супом закусывают только недорезанные большевиками помещики»
«Если вы заботитесь о своём пищеварении, вот добрый совет – не говорите за обедом о большевизме и о медицине. И – Боже вас сохрани – не читайте до обеда советских газет»
«Пациенты, не читающие газет, чувствовали себя превосходно. Те же, которых я специально заставлял читать «Правду», - теряли в весе»
«…Раз социальная революция – не нужно топить»
«Доктор Борменталь! Статистика – жестокая вещь»
«…Разруха не в клозетах, а в головах»
«Невозможно в одно и то же время подметать трамвайные пути и устраивать судьбы каких-то испанских оборванцев!»
«Поставить городового рядом с каждым человеком и заставить этого городового умерить вокальные порывы наших граждан»
«Успевает всюду тот, кто никуда не торопится»
«Обыкновенная прислуга, а форсу как у комиссарши»
«…Человеку без документов строго воспрещается существовать»
«Документ – самая важная вещь на свете»
С давних времен человечество передавало свою историю с древнерусской литературы и фольклора. В древнерусской литературе часто описывали исторические события, связанные с революциями, а с фольклора пытались донести свои традиции.
Скрыть рекламу:
Не интересуюсь этой темой
Товар куплен или услуга найдена
Нарушает закон или спам
Мешает просмотру контента
объявление скрыто.
К фольклору относятся песни, анекдоты, прибаутки и сказки. С его передались обычаи, правила поведения, установившиеся порядки. Фольклор – это народное творчество, у него нет автора. Все, что к нему относится, взято из народа.
Люди, услышав какую-нибудь историю, писали со своей точки зрения о ней, поэтому фольклор – это голос народа, в нем нет конкретики. Мы узнаем из фольклора множество традиций, которые, зачастую, оказываются спорными, так как в разных источниках они описаны по-разному. Марина Цветаева о фольклоре отзывалась такими словами:
«Фольклор — общее дело, творимое уединенными».
По моему мнению, стержнем всего романа, одним из главных его направлений является проблема вины и расплаты за вину. Эта проблема стоит перед каждым персонажем книги, как и перед каждым человеком, а найти ответы, решения этой проблемы можно опять же в романе, в его новозаветной части. Но в мире созданного Булгаковым романа не существуют карающей силы: расплата за вину заключена в самой вине. Вина и расплата совместимы.
Это очень хорошо видно на примере великого прокуратора Иудеи. Образ Понтия Пилата сложен, он видоизменяется на протяжении всего романа.
Иешуа предстает перед Понтием Пилатом, олицетворяющим римское право в Иудее. Но правитель Иудеи болен и слаб. Он скорее пленник, чем хозяин во дворце Ирода. Болезнь его — символ душевной целеустремленности, бедности, тревоги. В то утро, когда Пилату предстоит встреча с Иешуа, он страдает от приступа “непобедимой ужасной болезни, от которой нет средств, нет никакого Страда ния сделали Пилата открытым к восприятию великого духовного события, каким станет для него встреча с Иешуа.
В течение допроса происходят возможные для прокуратора события: соотношение судьи и обвиняемого нарушаются, они как бы меняются местами. Но Иешуа не судит Пилата, а как “великий врач”, стремится избавить его от физических страданий, принести ему душевное исцеление. И впервые Пилат столкнулся с недоступной его пониманию нравственной силой. Его жизненный опыт и мировоззрение сопротивляются речам доброго “философа” — и все же Пилат незаметно для себя меняется. Меняется его духовный облик, перед Понтием Пилатом возникает выбор: либо прокуратор обвиняемого, нарушив закон и свои обязанности, либо отправит на крест “ни в чем не повинного безумного мечтателя и врача”. В дальнейшем Пилат уступит первосвященнику и согласится отпустить “жалкого разбойника” Варравана, предав казни Иешуа.
И тоже неотвратимо, как распятие Иешуа, пришло “бессмертие” для Пилата, расплата за вину. В “ненавистное бессмертие” он унесет свою тоску от сознания того, что “он чего-то недоговорил с осужденным, а может быть, чего-то недослушал”.
Пилат Булгакова и в “бессмертном” жаждет продолжения диалога с Иешуа. И в том счастливом сновидении, которое подтвердило, что “казни не было”, он и Иешуа спорят о чем-то очень сложном и важном, причем ни один из них не может “победить другого”.
Освобожденный Мастером Пилат стремительно бежит по лунной дороге к тому, кто ждёт его