Объясните значение предложения «Поведаю теперь я свету

С рассветом были мы уже на дороге к Рязани. Близ почтовой станции (не помню названия деревни) расположили мы свой табор для полдневания. Раскинутые по лугу бесчисленные палатки, табун коней, оглашающих воздух ржанием своим, зажжённые костры, многолюдство, пестрота возрастов и одежд, немолчное движение — всё это представляло зрелище прекрасное, но могло ли это зрелище восхитить нас? Я пошёл с несколькими помещиками и купцами прогуляться по деревне. Когда мы подходили к станционному дому, возле него остановилась колясочка: она была откинута. В ней сидел — Барклай-де-Толли. Его сопровождал только один адъютант. При этом имени почти всё, что было в деревне, составило тесный и многочисленный круг и обступило экипаж. Смутный ропот пробежал по толпе… Немудрено… Отступление к Москве расположило ещё более умы против него; кроме государя и некоторых избранников, никто не понимал тогда великого полководца, который с начала войны до бородинской отчаянной схватки сберёг на плечах своих судьбу России, охваченную со всех сторон ещё неслыханною от века силою военного гения и столь же громадною вещественною силою. Но ропот тотчас замолк: его мигом сдержал величавый, спокойный, холодный взор полководца. Ни малейшая тень смущения или опасения не пробежала по лицу его. В этом взоре не было ни угрозы, ни гнева, ни укоризны, но в нём было то волшебное, не разгадываемое простыми смертными могущество, которым наделяет провидение своего избранника и которому невольно покоряются толпы, будучи сами не в состоянии дать отчёта, чему они покоряются. Мне случалось видеть, как этот холодный, спокойный, самоуверенный взгляд водил войска к победе, как он одушевлял их при отступлении (из-под Бауцена и окрестностей Парижа, когда мы в первый раз подходили к нему). Русский солдат, всегда недовольный ретирадами, не роптал тогда, потому что, смотря на своего предводителя, уверен был, что не побеждён, а отступает ради будущей победы.
День был ясный, коляска стояла под тенью липы, урвавшей на улицу несколько густых сучьев из-за плетня деревенского сада. Барклай-де-Толли скинул фуражку, и засиял голый, как ладонь, череп, обессмертенный кистью Дова и пером Пушкина. При этом движении разнородная толпа обнажила свои головы. Вскоре лошади были готовы, и экипаж исчез в клубах пыли. Но долго ещё стояла толпа на прежнем месте, смущённая и огромлённая видением великого человека.

Приключенческий рассказ про охотника Яна, которым овладела мысль подстрелить оленя-великана, по прозвищу Олень Песчаных холмов. Несколько лет Ян узнавал повадки оленей, искал их ночлежки, читал следы на снегу, но его поиски не могли увенчаться успехом. Один раз Ян, охотясь на оленей чуть было не застрелил индейца, тоже охотившегося на этой территории. Его звали Часка. Они подружились, но вскоре разбрелись и больше никогда не виделись. В другой раз Ян подстрелил самку оленя Песчаных холмов и это убийство наложило глубокий отпечаток в его душе, когда он увидел то, что натворил. Влажные глаза раненой самки, истекающей кровью на белоснежном снегу, словно говорили: "В чём я провинилась перед вами?" Всю ночь Ян провел в сомнениях. Но на следующее утро он возобновил охоту на Оленя песчаных карьеров и на этот раз его погоня увенчалась успехом. Когда он загнал оленя на местность, со всех сторон окруженную болотами, Ян уже предвкушал победу над этим благородным животным. Внезапно олень вырос прямо перед ним и застыл, глядя прямо в глаза Яну. Ян мог убить его, но под взглядом оленьих глаз не смог этого сделать. Олень ничего не мог ему сказать, он лишь стоял и смотрел Яну в глаза, и в его взгляде Ян прочитал очень многое. Люди, олени и все живое - это дети одной матери-природы. И охота - это убийство беззащитных животных. Ян понял это и не стал убивать Оленя-Великана. Он пощадил его и отпустил...