Поэту для жизни и творчества определено судьбой некое время, эпоха. Иногда они текут плавно, без разрывов и катастроф, в одном темпе и ритме от начала и до конца. Жизнь же Сергея Есенина, как и многих его современников, четко делится на периоды “до” и “после”. Взгляд, возможно, очень варварский, но верный, — перефразируя И. Бродского. Есенин жил в двух разных мирах, и его отношение к ним складывалось по-разному. И находило свое отражение непосредственно в его творчестве. “Преображение” — так называется первый послереволюционный сборник поэта. Название глубоко символично: преображается не только сам автор, но и мир вокруг него. Первое стихотворение книги “Инония” повествует о радости нового пришествия С ним грядут новые перемены в судьбах земли. Есенин видит себя пророком и дерзко адресует свое творение библейскому Иеремии. Он полемизирует с христианскими канонами:
Я иное, узрел пришествие — Где не пляшет над правдой смерть.
Новая вера должна прийти без “креста и мук”, все должно быть по-иному, не так, как раньше: потому и называется страна будущего Инонией. Это своего рода поэтическая утопия — “с крестьянским уклоном”. Рай есенинской мечты — рай вполне сельский, с нивами и полями, с синими реками и золотом хлебов. И даже Америка, “отколотая половина земли”, будет преображена этим всепобеждающим нашествием. Другие стихотворения сборника также полны веры в грядущие перемены, несущие миру освобождение и процветание. И вот, казалось бы, мечты поэта начинают сбываться. В судьбе страны — коренной переворот. Тут, возможно, следовало бы ожидать восторженной реакции со стороны Сергея Есенина, однако все гораздо сложнее и мучительней для него. Вместо ожидаемого “мужицкого рая” глазам автора предстает страна, раздираемая гражданской войной и опустошаемая разрухой — невыносимое зрелище для “поэта мирного”, певца почти идиллической сельской жизни:
В ответ ему тут где-то вблизи сидящие на земле десятки таких же птиц, - тоже каждый петух, - вытянув шею, затянули ту же самую песню.(сидящие) И как будто они тогда тоже обрадуются, как будто они тогда тоже подхватят чудесное слово, слетевшее с языка человеческого. ( слетевшее) Бекас, небольшая серая птичка с носом длинным, как сплющенная шпилька, раскатывается в воздухе диким барашком. ( сплющенная) Было совсем тихо в природе, и дети, озябшие, до того были тихи, что тетерев-косач не обратил на них никакого внимания. (озябшие)
“Преображение” — так называется первый послереволюционный сборник поэта. Название глубоко символично: преображается не только сам автор, но и мир вокруг него. Первое стихотворение книги “Инония” повествует о радости нового пришествия С ним грядут новые перемены в судьбах земли. Есенин видит себя пророком и дерзко адресует свое творение библейскому Иеремии. Он полемизирует с христианскими канонами:
Я иное, узрел пришествие —
Где не пляшет над правдой смерть.
Новая вера должна прийти без “креста и мук”, все должно быть по-иному, не так, как раньше: потому и называется страна будущего Инонией. Это своего рода поэтическая утопия — “с крестьянским уклоном”. Рай есенинской мечты — рай вполне сельский, с нивами и полями, с синими реками и золотом хлебов. И даже Америка, “отколотая половина земли”, будет преображена этим всепобеждающим нашествием. Другие стихотворения сборника также полны веры в грядущие перемены, несущие миру освобождение и процветание.
И вот, казалось бы, мечты поэта начинают сбываться. В судьбе страны — коренной переворот. Тут, возможно, следовало бы ожидать восторженной реакции со стороны Сергея Есенина, однако все гораздо сложнее и мучительней для него. Вместо ожидаемого “мужицкого рая” глазам автора предстает страна, раздираемая гражданской войной и опустошаемая разрухой — невыносимое зрелище для “поэта мирного”, певца почти идиллической сельской жизни:
И как будто они тогда тоже обрадуются, как будто они тогда тоже подхватят чудесное слово, слетевшее с языка человеческого. ( слетевшее)
Бекас, небольшая серая птичка с носом длинным, как сплющенная шпилька, раскатывается в воздухе диким барашком. ( сплющенная)
Было совсем тихо в природе, и дети, озябшие, до того были тихи, что тетерев-косач не обратил на них никакого внимания. (озябшие)