Жилин – не князь и не граф. Он не Оболт-Оболдуев и не Обломов; он, как и капитан Тушин, плоть от плоти, кость от кости нашего народа, кровь от крови. Он смельчак и умелец; он не какой-нибудь там расслабленный, он всегда бодр и не впадает в грех уныния; он любит мать, любит Родину. Он не шовинист и легко ладит с Диной. Да и она не ксенофобка: она доверчиво и на пользу братству народов, на пользу всему нашему правому и славному делу ладит с ним, с оплёванным и демонизированным (скажет иной) террористическою пропагандой «гяуром» . И никаких у Жилина ни в чём сомнений; ему их не надо злобновато хранить впрок и лишь на время, на после бала или до XX съезда, отбрасывать для виду «прочь» . Разве Жилин – это не вечно, не истинно, не отрадно!
Жилина никакие испытания не сломят; никакие кандалы и кровавые мозоли не удержат; никакого выкупа от мамаши он не ждёт, у международной общественности и дезертирских комитетов милостыни и заступничества не клянчит, во власовские армии никогда не подастся. Он, если надо, перейдёт вброд любой Сиваш, он коня на скаку остановит не хуже своей односельчанки (может, и она, не только матушка, ждёт его терпеливо на родимой стороне) ; Жилина в плену, как Карбышева, хоть на морозе обливай из брандспойтов – не сдастся. Но песню, бесподобную, на удивление Глинке, наверное, споёт. Ну что ещё Жилин? Что ни прикинешь, всё в нём – по существу основного вопроса философии. Жилин поднимет с вражеского аэродрома и угонит к своим ихний «Хейнкель» , «Фокке-Вульф» или «Мессершмитт» . Он возьмёт Варшаву, не уповая на гений Тухачевского и не стеная по его безвременному уходу. Он же и сформулирует заново «даёшь Берлин» , молча задумав это ещё на далёкой от Германии какой-нибудь Брянской улице – и будет верен этому призыву сам. А в какой бы он ещё ни попал застенок, хотя бы и после – он и там не дрогнет, не разведёт и никакую каратаевщину.
Жилин – вечный, наперёд и навсегда образец русского воина. Все на фронт! – ради дома и Отечества, ради семьи и детей. И в оставляемом им ради фронта или, если наоборот, в посещаемом им после фронта доме вовсе не «пахнет воровством» , что так захотелось мужественно-фаталистично воспеть Булату Шалвовичу.
А Жилин не только вполне присутствовал на Великой Отечественной войне, определив её итоги; он с честью выживал, не проклиная и не позоря Отчизны, и в любых других её лихолетьях и невзгодах. Докажите иное! Вам нужен образец для нынешнего призывника и кадрового военного; этот образец – Жилин. Разве может быть таким образцом накачанный до квадратности восточными единоборствами угрюмый матерщинник Чингачгук? Этот громила, который при всём невежестве исполнен ещё и какой-то нелепой хемингуэевщины? Он «печально созерцает грязную войну» в каких-то якобы чужих, якобы не наших (это после Жилина-то) горах; он «делает войну как потную работу» и в лучшем случае тупо-мужественно «исполняет приказ».. . (Даю здесь собирательный образ по новейшим псевдопесням и псевдохудожественным фильмам) .
Жилина никакие испытания не сломят; никакие кандалы и кровавые мозоли не удержат; никакого выкупа от мамаши он не ждёт, у международной общественности и дезертирских комитетов милостыни и заступничества не клянчит, во власовские армии никогда не подастся. Он, если надо, перейдёт вброд любой Сиваш, он коня на скаку остановит не хуже своей односельчанки (может, и она, не только матушка, ждёт его терпеливо на родимой стороне) ; Жилина в плену, как Карбышева, хоть на морозе обливай из брандспойтов – не сдастся. Но песню, бесподобную, на удивление Глинке, наверное, споёт. Ну что ещё Жилин? Что ни прикинешь, всё в нём – по существу основного вопроса философии. Жилин поднимет с вражеского аэродрома и угонит к своим ихний «Хейнкель» , «Фокке-Вульф» или «Мессершмитт» . Он возьмёт Варшаву, не уповая на гений Тухачевского и не стеная по его безвременному уходу. Он же и сформулирует заново «даёшь Берлин» , молча задумав это ещё на далёкой от Германии какой-нибудь Брянской улице – и будет верен этому призыву сам. А в какой бы он ещё ни попал застенок, хотя бы и после – он и там не дрогнет, не разведёт и никакую каратаевщину.
Жилин – вечный, наперёд и навсегда образец русского воина. Все на фронт! – ради дома и Отечества, ради семьи и детей. И в оставляемом им ради фронта или, если наоборот, в посещаемом им после фронта доме вовсе не «пахнет воровством» , что так захотелось мужественно-фаталистично воспеть Булату Шалвовичу.
А Жилин не только вполне присутствовал на Великой Отечественной войне, определив её итоги; он с честью выживал, не проклиная и не позоря Отчизны, и в любых других её лихолетьях и невзгодах. Докажите иное! Вам нужен образец для нынешнего призывника и кадрового военного; этот образец – Жилин. Разве может быть таким образцом накачанный до квадратности восточными единоборствами угрюмый матерщинник Чингачгук? Этот громила, который при всём невежестве исполнен ещё и какой-то нелепой хемингуэевщины? Он «печально созерцает грязную войну» в каких-то якобы чужих, якобы не наших (это после Жилина-то) горах; он «делает войну как потную работу» и в лучшем случае тупо-мужественно «исполняет приказ».. . (Даю здесь собирательный образ по новейшим псевдопесням и псевдохудожественным фильмам) .