В Моравии, над подходе к Аустерлицу, полк стоял на квартирах. Одна из хозяек квартир обвинила денщика в пропаже ее курицы. Пытаясь найти правду, женщина обращалась к любому, кто слушал. Даже пошла за правдой к главнокомандующему. Упав в ноги главнокомандующему, женщина просила разобрать ее дело с денщиком Егором, который упер у нее курицу.
Главнокомандующий приказал привести денщика и тот встал перед главнокомандующим истуканом, оголив зубы, будто бы усмехаясь над ним. На вопрос главнокомандующего денщик ответить не смог, так как оробел и речи лишился. Генерал приказал его повесить и поехал дальше.
Военные скрутили денщика и повели на казнь. Женщина не ожидала такой развязки и стала умолять всех не вешать мужчину, так как курица нашлась, что она обсчиталась, но военные приказы не оспариваются. Денщик запричитал и клялся богом, что не вор. Перед самой казнью денщик, видя как изводится женщина, рыдает и бросается на солдат, просил ей передать, чтобы она не переживала за содеянное, что он ее простил.
В Моравии, над подходе к Аустерлицу, полк стоял на квартирах. Одна из хозяек квартир обвинила денщика в пропаже ее курицы. Пытаясь найти правду, женщина обращалась к любому, кто слушал. Даже пошла за правдой к главнокомандующему. Упав в ноги главнокомандующему, женщина просила разобрать ее дело с денщиком Егором, который упер у нее курицу.
Главнокомандующий приказал привести денщика и тот встал перед главнокомандующим истуканом, оголив зубы, будто бы усмехаясь над ним. На вопрос главнокомандующего денщик ответить не смог, так как оробел и речи лишился. Генерал приказал его повесить и поехал дальше.
Военные скрутили денщика и повели на казнь. Женщина не ожидала такой развязки и стала умолять всех не вешать мужчину, так как курица нашлась, что она обсчиталась, но военные приказы не оспариваются. Денщик запричитал и клялся богом, что не вор. Перед самой казнью денщик, видя как изводится женщина, рыдает и бросается на солдат, просил ей передать, чтобы она не переживала за содеянное, что он ее простил.