В характере Владимира много положительных черт. Он хорошо образован, честен, решителен и порядочен, обладает ловкостью и отвагой на сильные, глубокие чувства. Но мы видим и двойственность характера Дубровского. Например, он сразу превратился в Дефоржа, как только увидел и полюбил Машу Троекурову (дочь своего врага) , и оставил мысль о мщении, хотя причины, побудившие его мстить обидчику, были очень серьезные. Автор придал Владимиру черты героя авантюрного и рыцарского романа. Дубровский попадает в необычные ситуации и ведет себя в них необычно. Ему также присущи черты романтического героя любовного романа: он посылает Маше таинственные записки, использует дупло старого дуба в качестве почтового ящика, передает кольцо, предупреждающее об опасности, встречает свадебную карету в глухом лесу. Все это делает образ Владимира Дубровского не совсем реалистичным, но все-таки он остается очень интересным, потому что является героем нового типа, который раскрывается в типических для жизни и литературы того времени ситуациях.
Описание природы в романе создают совершенно неповторимый колорит причастности к вечной, мудрой жизни, создают определённый ритм, напоминая о связи человеческих чувств с природными циклами и явлениями. Люди не замкнуты в своём крошечном мирке, полном ничем не обусловленных фантазий и произвольных мнений. Напротив, их жизнь укладывается в извечный ритм природы, частью которой люди являются со всеми своими надеждами, разочарованиями и победами. Повествование приобретает особую проникновенность и, как ни странно, человечность, смягчая психологические драмы и серьёзные трагедии романа. Символ природы — вечное обновление. Это и обновление чувств, и нарождение нового поколения, и круговорот тех или иных представлений и идей в определённом возрасте… Пушкин вводит в роман богатейшую философию, показывая глубинную взаимосвязь всех проявлений мира. Помимо всего прочего, описания природы в соответствующих отступлениях прекрасны сами по себе, это удивительные слепки природной души, сделанные гениальным скульптором слова. Недаром несколько таких отступлений давно уже живут своей собственной жизнью, вне текста "Евгения Онегина"
