Составьте план из трёх пунктов Детство писателя в горном селе под Сухуми, в Абхазии. Среднюю школу он закончил с золотой медалью. Поступил в Московский библиотечный институт, затем перевёлся в Литературный институт. Закончив институт, работал журналистом в газетах Брянска и Курска. В начале своей писательской жизни Искандер писал стихи. Первые его книги — сборники стихотворений «Горные тропы», «Доброта земли», «Зелёный дождь», «Дети Черноморья», «Молодость моря».

Проза Фазиля Искандера начиналась с рассказов о детстве, о мире чувств и переживаний подростка. В 1966 году выходит в свет сборник расказов Ф. Искандера «Тринадцатый подвиг Геракла». С одноимённым рассказом из этой книги вы познакомитесь на страницах учебника. К рассказам, посвященным теме взросления школьника, писатель возвращается вновь после успеха его крупных прозаических произведений, таких, как сатирическая повесть «Созвездие Козлотура», большой роман «Сандро из Чегема». Цикл рассказов «Детство Чика» некоторые литературоведы считают детской версией содержания романа «Сандро из Чегема», поскольку многие персонажи романа становятся действующими лицами рассказов про Чика.

Рассказы Искандера о детях и детстве обращены одновременно и к подросткам, и к взрослым. К подросткам — потому что они испытывают те же чувства, те же сомнения, те же радости и горести, какие тревожат и волнуют героев рассказов Искандера. Взрослые находят в них свежий, давно забытый взгляд на мир, где нет ни компромиссов

ответ

5,0/5

5

ВЫПУСКНИК2014

   новичок

   7 ответов

   2 тыс. пользователей, получивших

Дар напрасный, дар случайный,

Жизнь, зачем ты мне дана?

Иль зачем судьбою тайной

Ты на казнь осуждена?

Кто меня враждебной властью

Из ничтожества воззвал,

Душу мне наполнил страстью,

Ум сомненьем взволновал?..

В этом удивительном стихотворении поставлены, в сущности, все те вечные вопросы, на которые человечество ищет ответа с тех пор, как появился первый мыслящий человек. душа, жизнь, смерть, судьба, сомненья — все это волнует ум Пушки на. Показательно, однако, что все эти мучительные вопросы Пушкин задает сам себе и пропускает через собственное, личное восприятие: «Жизнь, зачем ты мне дана?», «Душу мне наполнил страстью». У великого современника Пушкина Е. Баратынского те же размышления принимают форму некой все общей мысли: «Пусть радости живущим жизнь дарит, а смерть сама их умереть научит».

Это, конечно, не означает, что Пушкин совсем не предрасположен к постижению вечных истин в общечеловеческом кон тексте. Конечно, мы найдем и у него немало кратких и точных общих формул о жизни, судьбе, человеке. Еще будучи лицеистом, он написал:

Всё чередой идет определенной,

Всему пора, всему свой миг;

Смешон и ветреный старик,

Смешон и юноша степенный.

Пройдут годы, И Пушкин вернется к тем же раздумьям: «Вращается весь мир вкруг человека сжуль. Один недвижим будет он?» Стремительность течения человеческой жизни звучит даже в самом ритме стихотворения «Телега жизни», движение которой поначалу неудержимо («Мы рады голову сломать»), потом «нет уж той отваги», а к концу пути

Катит по-прежнему телега;

Под вечер мы привыкли к ней

И, дремля, едем до ночлега,

А время гонит лошадей.

«Телега жизни» как философская тема в искусстве возникла еще в античной поэзии, к этому образу обращались многие великие художники, в том числе и Гёте, но Пушкин не просто продолжает классическую традицию, но доводит ее до предельной краткости, а потому поразительной емкости. Философская категория времени для Пушкина не холодная отвлеченность, но всеобъемлющее понятие, в состав которого входят и воспоминания, и надежды, и сомнения, и страдания как неотъемлемая часть души:

Безумных лет угасшее веселье

Мне тяжело, как смутное похмелье,

Но, как вино, печаль минувших дней

В моей душе чем старе, тем сильней.

Мой путь уныл. Сулит мне труд и горе

волнуемое море.

Но не хочу, о други, умирать.

Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать.

Объяснение:

"Сделайте милость, не беспокойтесь так для меня, я пройду после"- говорил Чичиков.   .   "Не затрудняйтесь не затрудняйтесь проходите"- говорил Чичиков.

„А вот теперь я заведусь своим домиком, — сказал ты, — да не так, как немец, что из копейки тянется, а вдруг разбогатею“.

Эх, русский народец! не любит умирать своею смертью! А вы что, мои голубчики? — продолжал он, переводя глаза на бумажку, где были помечены беглые души Плюшкина, — вы хоть и в живых еще, а что в вас толку! то же, что и мертвые, и где-то носят вас теперь ваши быстрые ноги?