Штольц вырос в небогатой семье, где все дни проходили в работе. Он с детства привык к труду и твёрдо знал, что добиться в жизни чего-либо можно только упорным трудом. Труд для Штольца был частью его жизни, удовольствием. Он не гнушался даже самой чёрной работы. Жизнь его кипит действием. Для Обломова это было бремя. Он не привык к труду и не видел в работе смысла. Обломов с детства был окружен нежной заботой родителей и няни, а Штольц воспитывался в атмосфере постоянного умственного и физического труда. Идеал счастья Обломова - полное спокойствие и хорошая еда. Гончаров пытался соединить в Штольце немецкое трудолюбие, расчётливость и пунктуальность с русской мечтательностью и мягкостью, с философскими раздумьями о высоком предназначении человека. Но это не получилось. Его деятельность иногда становится никчёмной суетой. Его практицизм далёк от высоких идеалов и направлен на личное благополучие и мещанский комфорт. В Штольце ум преобладает над сердцем. Он обвиняет Обломова в безделье и пытается «расшевелить» его, заставить трудиться. Но нужно ли это Обломову? Ещё в молодости он мечтал «служить, пока станет сил, потому что России нужны руки и головы для разрабатывания неистощимых источников».. . Однажды он уже поступил на службу, которая представлялась ему в виде какого-то семейного занятия, и, разочаровавшись, подал в отставку. Обломов понял, что труд – это скука, а не праздность и все его идиллии о « дружной, тесной семьи» разрушила жестокая реальность. Но также он убедился в бессмысленности службы, где все торопятся быстрее «спустить» дело, даже не вникая в него, и «с яростью хватаются за другое, как будто в нём вся сила и есть… » Всё это составляло единую систему, где труд был направлен на личный комфорт и карьеру. Частью этой системы и являлся Штольц. Он не просто хотел «поднять Обломова с дивана» , а сделать его похожим на себя, став тоже частью этой системы. Именно этого боялся Обломов, поэтому все попытки Штольца «расшевелить» его не увенчались успехом. В той жизни, которую ему предлагает Штольц Обломов не видит поприща, отвечающего высшему назначению человека. Обломов признавал только труд души, ему несвойствен практицизм, ему не нужна карьера. У него всё есть, и он предпочитает лежать на диване и предаваться мечтам бессмысленной механической деятельности Штольца. Да и теперь он «не чужд всеобщих человеческих скорбей, ему доступны наслаждения высоких помыслов» , и хотя он не рыщет по свету за исполинским делом, но всё-таки мечтает о всемирной деятельности, всё-таки с презрением смотрит на чернорабочих и с жаром говорит:
«Нет, я души не растрачу моей На муравьиной работе людей… »
В конфликте Обломова со Штольцем за социальными и нравственными проблемами просвечивает ещё и другой, историко-философский смысл. Печально-смешной Обломов бросает вызов современной цивилизации с её идеей исторического прогресса. Обломов готов выйти из суетного круга истории. Он мечтает о том, чтобы люди угомонились и успокоились, бросили погоню за призрачным комфортом, перестали заниматься техническими играми и стали бы наслаждаться простой, непритязательной жизнью.
счастья Обломова - полное спокойствие и хорошая еда.
Гончаров пытался соединить в Штольце немецкое трудолюбие, расчётливость и пунктуальность с русской мечтательностью и мягкостью, с философскими раздумьями о высоком предназначении человека. Но это не получилось. Его деятельность иногда становится никчёмной суетой. Его практицизм далёк от высоких идеалов и направлен на личное благополучие и мещанский комфорт. В Штольце ум преобладает над сердцем. Он обвиняет Обломова в безделье и пытается «расшевелить» его, заставить трудиться. Но нужно ли это Обломову? Ещё в молодости он мечтал «служить, пока станет сил, потому что России нужны руки и головы для разрабатывания неистощимых источников».. . Однажды он уже поступил на службу, которая представлялась ему в виде какого-то семейного занятия, и, разочаровавшись, подал в отставку. Обломов понял, что труд – это скука, а не праздность и все его идиллии о « дружной, тесной семьи» разрушила жестокая реальность. Но также он убедился в бессмысленности службы, где все торопятся быстрее «спустить» дело, даже не вникая в него, и «с яростью хватаются за другое, как будто в нём вся сила и есть… » Всё это составляло единую систему, где труд был направлен на личный комфорт и карьеру. Частью этой системы и являлся Штольц. Он не просто хотел «поднять Обломова с дивана» , а сделать его похожим на себя, став тоже частью этой системы. Именно этого боялся Обломов, поэтому все попытки Штольца «расшевелить» его не увенчались успехом. В той жизни, которую ему предлагает Штольц Обломов не видит поприща, отвечающего высшему назначению человека. Обломов признавал только труд души, ему несвойствен практицизм, ему не нужна карьера. У него всё есть, и он предпочитает лежать на диване и предаваться мечтам бессмысленной механической деятельности Штольца. Да и теперь он «не чужд всеобщих человеческих скорбей, ему доступны наслаждения высоких помыслов» , и хотя он не рыщет по свету за исполинским делом, но всё-таки мечтает о всемирной деятельности, всё-таки с презрением смотрит на чернорабочих и с жаром говорит:
«Нет, я души не растрачу моей
На муравьиной работе людей… »
В конфликте Обломова со Штольцем за социальными и нравственными проблемами просвечивает ещё и другой, историко-философский смысл. Печально-смешной Обломов бросает вызов современной цивилизации с её идеей исторического прогресса. Обломов готов выйти из суетного круга истории. Он мечтает о том, чтобы люди угомонились и успокоились, бросили погоню за призрачным комфортом, перестали заниматься техническими играми и стали бы наслаждаться простой, непритязательной жизнью.
Переделай, как будто своими словами писал