Мороз, Красный нос Ты опять упрекнула меня, Что я с музой моей раздружился, Что заботам текущего дня И забавам его подчинился. Для житейских расчетов и чар Не расстался б я с музой моею, Но бог весть, не погас ли тот дар, Что, бывало, дружил меня с нею? Но не брат еще людям поэт, И тернист его путь, и непрочен, Я умел не бояться клевет, Не был ими я сам озабочен; Но я знал, чье во мраке ночном Надрывалося сердце с печали И на чью они грудь упадали свинцом, И кому они жизнь отравляли. И пускай они мимо Надо мною ходившие грозы, Знаю я, чьи молитвы и слезы Роковую стрелу отвели... Да и время ушло,- я устал... Пусть я не был бойцом без упрека, Но я силы в себе сознавал, Я во многое верил глубоко, А теперь — мне пора умирать... Не затем же пускаться в дорогу, Чтобы в любящем сердце опять Пробудить роковую тревогу...
в поцелуе тетки полли было что-то такое, отчего уныние тома сразу развеялось, и он снова стал веселым и беззаботным. он отправился в школу и встретился с бекки татчер в луговом переулке. его действия всегда определялись настроением. не колеблясь ни минуты, он подбежал к ней, сказал:
– я вел себя ужасно подло сегодня, бекки, и жалею об этом. я никогда-никогда в жизни не буду так делать. давай помиримся?
девочка приостановилась и окинула его презрительным взглядом.
– я буду вам , если вы избавите меня от вашего общества, мистер том сойер. я не намерена больше никогда разговаривать с вами.
она отвернула голову и прошла мимо. том был так огорчен, что не нашелся даже ответить что-нибудь вроде: «и не , мисс франтиха», – пока она еще могла слышать. он ничего не сказал, но взбесился страшно. угрюмо бродя по школьному двору, он сожалел, что она не мальчик, а то бы задал он ей трепку. случайно встретившись с нею, он отпустил колкое замечание. она ответила тем же, и разрыв стал окончательным. в своем озлоблении бекки не могла дождаться начала занятий – так ей хотелось, чтобы том был высечен за испорченную хрестоматию. если у нее и было слабое желание выдать альфреда темпля, то оно исчезло после оскорбительного замечания тома.
бедная девочка, она не знала, что над ней самой нависла беда. учитель, мистер доббинс, достиг средних лет, не удовлетворив своего честолюбия. заветной мечтой его было сделаться доктором, но бедность помешала ему подняться выше деревенского школьного учителя. каждый день он доставал из своего стола какую-то таинственную книгу и погружался в нее в свободное от учебных занятий время. он держал эту книгу под замком. не было такого мальчишки в школе, которому бы не хотелось до смерти заглянуть в нее, но это еще ни разу никому не удалось. у каждого мальчика и каждой девочки имелось свое мнение насчет этой книги, но не было двух сходных мнений, а фактическая проверка оказывалась невозможной. и вот бекки, проходя мимо стола, который стоял недалеко от двери, заметила, что ключ торчит в замке! момент был драгоценный. она оглянулась, убедилась, что кругом никого нет, и в следующую минуту книга была в ее руках. заглавие – «анатомия» профессора такого-то, – ничего не сказало ее уху, и она принялась перелистывать книгу. ей сразу попалась красивая раскрашенная гравюра, изображавшая человека. в это мгновение чья-то тень упала на страницу, – том сойер вошел в дверь и увидел картинку. бекки захлопнула книгу и второпях нечаянно разорвала гравюру до половины. она бросила книгу в стол, повернула ключ и залилась слезами стыда и негодования.
в данный момент кто-то читает это на сайте: стих новогоднее чудо (двенадцать раз пробьют часы)
– том сойер, это подло с вашей стороны подкрадываться и подсматривать.
– почем я знал, что вы тут что-то смотрите!
– постыдились бы вы, том сойер, вы хотите выдать меня и… ох, что мне делать, что мне делать? меня высекут, а меня еще ни разу не секли в школе.
она топнула своей маленькой ножкой и сказала:
– будьте так подлы, если вам этого хочется! я тоже кое-что знаю. подождите, увидите! противный! противный! противный! – она снова залилась слезами и выбежала из комнаты.
том стоял, пораженный этим бурным нападением. наконец он сказал про себя:
– ну и глупые же эти девчонки! ни разу не пороли в школе! подумаешь, великая важность – порка! бабьё, кожа нежная и сердце цыплячье! разумеется, я не скажу старому доббинсу об этой дурочке, можно рассчитаться с ней и другим способом, без такой подлости, но что же из того? старик доббинс спросит, кто разорвал книгу. никто не признается. тогда он примется по своему обыкновению допрашивать всех поодиночке, и когда дойдет до нее, то узнает, хоть бы она отпиралась: у девочек всегда по лицу видно. храбрости у них не хватает. быть ей битой. да, попала в переделку бекки татчер, не вывернется.
Ты опять упрекнула меня,
Что я с музой моей раздружился,
Что заботам текущего дня
И забавам его подчинился.
Для житейских расчетов и чар
Не расстался б я с музой моею,
Но бог весть, не погас ли тот дар,
Что, бывало, дружил меня с нею?
Но не брат еще людям поэт,
И тернист его путь, и непрочен,
Я умел не бояться клевет,
Не был ими я сам озабочен;
Но я знал, чье во мраке ночном
Надрывалося сердце с печали
И на чью они грудь упадали свинцом,
И кому они жизнь отравляли.
И пускай они мимо Надо мною ходившие грозы,
Знаю я, чьи молитвы и слезы
Роковую стрелу отвели...
Да и время ушло,- я устал...
Пусть я не был бойцом без упрека,
Но я силы в себе сознавал,
Я во многое верил глубоко,
А теперь — мне пора умирать...
Не затем же пускаться в дорогу,
Чтобы в любящем сердце опять
Пробудить роковую тревогу...
вреде бы не сложный)
в поцелуе тетки полли было что-то такое, отчего уныние тома сразу развеялось, и он снова стал веселым и беззаботным. он отправился в школу и встретился с бекки татчер в луговом переулке. его действия всегда определялись настроением. не колеблясь ни минуты, он подбежал к ней, сказал:
– я вел себя ужасно подло сегодня, бекки, и жалею об этом. я никогда-никогда в жизни не буду так делать. давай помиримся?
девочка приостановилась и окинула его презрительным взглядом.
– я буду вам , если вы избавите меня от вашего общества, мистер том сойер. я не намерена больше никогда разговаривать с вами.
она отвернула голову и прошла мимо. том был так огорчен, что не нашелся даже ответить что-нибудь вроде: «и не , мисс франтиха», – пока она еще могла слышать. он ничего не сказал, но взбесился страшно. угрюмо бродя по школьному двору, он сожалел, что она не мальчик, а то бы задал он ей трепку. случайно встретившись с нею, он отпустил колкое замечание. она ответила тем же, и разрыв стал окончательным. в своем озлоблении бекки не могла дождаться начала занятий – так ей хотелось, чтобы том был высечен за испорченную хрестоматию. если у нее и было слабое желание выдать альфреда темпля, то оно исчезло после оскорбительного замечания тома.
бедная девочка, она не знала, что над ней самой нависла беда. учитель, мистер доббинс, достиг средних лет, не удовлетворив своего честолюбия. заветной мечтой его было сделаться доктором, но бедность помешала ему подняться выше деревенского школьного учителя. каждый день он доставал из своего стола какую-то таинственную книгу и погружался в нее в свободное от учебных занятий время. он держал эту книгу под замком. не было такого мальчишки в школе, которому бы не хотелось до смерти заглянуть в нее, но это еще ни разу никому не удалось. у каждого мальчика и каждой девочки имелось свое мнение насчет этой книги, но не было двух сходных мнений, а фактическая проверка оказывалась невозможной. и вот бекки, проходя мимо стола, который стоял недалеко от двери, заметила, что ключ торчит в замке! момент был драгоценный. она оглянулась, убедилась, что кругом никого нет, и в следующую минуту книга была в ее руках. заглавие – «анатомия» профессора такого-то, – ничего не сказало ее уху, и она принялась перелистывать книгу. ей сразу попалась красивая раскрашенная гравюра, изображавшая человека. в это мгновение чья-то тень упала на страницу, – том сойер вошел в дверь и увидел картинку. бекки захлопнула книгу и второпях нечаянно разорвала гравюру до половины. она бросила книгу в стол, повернула ключ и залилась слезами стыда и негодования.
в данный момент кто-то читает это на сайте: стих новогоднее чудо (двенадцать раз пробьют часы)
– том сойер, это подло с вашей стороны подкрадываться и подсматривать.
– почем я знал, что вы тут что-то смотрите!
– постыдились бы вы, том сойер, вы хотите выдать меня и… ох, что мне делать, что мне делать? меня высекут, а меня еще ни разу не секли в школе.
она топнула своей маленькой ножкой и сказала:
– будьте так подлы, если вам этого хочется! я тоже кое-что знаю. подождите, увидите! противный! противный! противный! – она снова залилась слезами и выбежала из комнаты.
том стоял, пораженный этим бурным нападением. наконец он сказал про себя:
– ну и глупые же эти девчонки! ни разу не пороли в школе! подумаешь, великая важность – порка! бабьё, кожа нежная и сердце цыплячье! разумеется, я не скажу старому доббинсу об этой дурочке, можно рассчитаться с ней и другим способом, без такой подлости, но что же из того? старик доббинс спросит, кто разорвал книгу. никто не признается. тогда он примется по своему обыкновению допрашивать всех поодиночке, и когда дойдет до нее, то узнает, хоть бы она отпиралась: у девочек всегда по лицу видно. храбрости у них не хватает. быть ей битой. да, попала в переделку бекки татчер, не вывернется.