Смысл названия комедии Горе от ума.Чацкий придерживался передовых взглядов неприемлемых для Фамусовского общества. Чацкий не только умнея всех но и и положительно умен-Речь его кипит умом,остроумием.У него есть и сердце и притом он безукоризненно честен.Только его горе произошло не от одного ума,а более от других причин. Между тем Чацкий как личность несравненно выше и умнее Онегина и Лермонтовского Печорина. Взгляд Чацкого и Фамусовского общества не многие вопросы противопоставленны,поэтому их конкурент не избежен Чацкий был единственным здравомыслящим,умным человеком того общества.И именно за свой ум,за трезвые взгляды,за свою откровенность и прямоту он был изгнан этим обществом ,его обозвали сумашедшим
Чацкий не только умнея всех но и и положительно умен-Речь его кипит умом,остроумием.У него есть и сердце и притом он безукоризненно честен.Только его горе произошло не от одного ума,а более от других причин.
Между тем Чацкий как личность несравненно выше и умнее Онегина и Лермонтовского Печорина.
Взгляд Чацкого и Фамусовского общества не многие вопросы противопоставленны,поэтому их конкурент не избежен
Чацкий был единственным здравомыслящим,умным человеком того общества.И именно за свой ум,за трезвые взгляды,за свою откровенность и прямоту он был изгнан этим обществом ,его обозвали сумашедшим
«Свободен я, – сказал стрелок, –
Во времени моем!»
ответил Робин: «Буду я
Твоим проводником».
«Я здесь изгнанника ищу,
Чье имя Робин Гуд.
Желанней встретить мне его,
Чем золотой сосуд».
«Ты встретишь Робина, стрелок,
Когда пойдешь со мной;
В зеленой роще мы сперва
Потешимся игрой.
Сперва покажем ловкость мы,
Избрав вот эту весь.
И встретится нам Робин Гуд,
Быть может, скоро здесь».
Они нарезали кустов
В лесу, где вился хмель.
И наплели из них крестов,
Стрелять желая в цель.
«Начни же, – молвил Робин Гуд, –
Начни, товарищ мой!»
«О, нет, клянусь, – ответил тот, –
Я стану за тобой».
И первый выстрел Гуда в цель
Был мимо на вершок;
Хоть ловок незнакомец был,
Но так стрелять не мог.
Своей второй стрелой стрелок
Слегка царапнул хмель,
Но Робин выпустил стрелу
И расщепляет цель.
Сказал он: «Бог тебя храни,
Стрелял ты славно тут,
И если сердце, как рука,
Тебя не лучше Гуд».
«Скажи ты имя мне свое?» –
Стрелок спросил его.
«Нет, – Робин отвечал, – пока
Не скажешь своего».
Тот молвил: «Я живу в горах,
Чтоб Робина поймать,
И кличут Гай Гисборн, когда
Хотят меня позвать.
«Живу в лесу я, – был ответ, –
Давно тебя дразня,
Я Бернисдельский Робин Гуд,
И ты искал меня».
Безродный каждый видеть мог
Усладу для очей:
Смотреть на бьющихся стрелков,
На темный блеск мечей.
На то, как бились те стрелки,
Мог два часа взирать;
Ни Робин Гуд, ни Гай Гисборн
Не думали бежать.
Но спотыкнулся Робин Гуд
О маленький пенек,
Со страшной силой Гай Гисборн
его ударил в бок.
меня, – воскликнул Гуд, –
Христова Мать.
Не подобает никому
До срока умирать».
Воззвал к Марии Робин Гуд
И вновь исполнен сил,
И, сзади нанеся удар,
Он Гая уложил.
Схватил он голову врага,
Воткнул на длинный лук:
«Ты был изменником всю жизнь
И кончил быть им вдруг».
И Робин взял ирландский нож,
Лицо изрезал он;
Один узнал бы Гая, кто
Не женщиной рожден.
И молвил: «Ну, лежи, сэр Гай,
Своей судьбе будь рад;
За злой удар моей руки
Возьмешь ты мой наряд».
Он свой надел на Гая плащ,
Что зеленей листвы;
Сам конской шкурой облечен
От ног до головы.
«Твой лук, и стрелы, и трубу
Возьму с собой я вдаль,
Я навестить моих людей
Отправлюсь в Бернисдаль».
И в путь пустился Робин Гуд,
В рог Гая затрубив;
Над Джоном Маленьким склонясь,
Услышал звук шериф.
«Послушайте, – сказал шериф,
– Свершился правый суд.
Рог Гая трубит потому,
Что умер Робин Гуд.
Сегодня рано загремел
Сэр Гай Гисборна рог».
А вот и в шкуре конской сам
Подходит к ним стрелок.
«Проси, чего ты хочешь, Гай,
Я все тебе дать рад».
«Не нужно, – Робин отвечал,
– Мне никаких наград.
Повержен мною господин.
Позволь убить слугу;
И никаких других наград
Просить я не могу».
«Безумец, – отвечал шериф,
– Ты б мог богатым стать.
Но раз так мало просишь ты,
Могу ль я отказать?»
Услышал господина Джон
И понял – час настал.
«С Христовой силой в небесах
Свободен я», – сказал.
Вот к Джону, развязать его,
Нагнулся Робин Гуд,
Но только стража и шериф
Опять его возьмут.
«Ступайте, – молвил Робин Гуд, –
Подалее от глаз,
Ведь исповедь подслушивать
Не принято у нас».
Взял Робин свой ирландский нож,
Разрезал путы рук
И ног, а после Джону дал,
Как дар, сэр Гая лук.
Джон поднял лук и наложил
Стрелу на рукоять,
И это увидал шериф
И бросился бежать.
Бежал обратно в Ноттингам,
Как только мог, шериф,
И стража бросилась за ним,
Его опередив.
Но как он быстро ни бежал
И как ни прыгал он,
Стрелою в спину угодил
Ему веселый Джон.