1) Послушать фортепианный цикл К. Сен-Санса «Карнавал животных» в оркестровой обработке. 2) Написать в тетради свои впечатления и Заметки по каждой пьесе. 3) Составить конспект- История появления этого сочинения. Задание выполнить в тетради ответьте

За основу оперы взята пьеса Александра Николаевича Островского. Снегурочка – дочь Весны-Красны и Деда Мороза. Она томится в одиноком тереме отца. Ее светлая душа стремится в мир людей. Мороз переживает за свою дочь – ведь она может влюбиться! Тогда огонь любви растопит ее сердце и девушка погибнет…
Тем не менее, Снегурочка очутилась среди людей. Она увлечена этим миром, и ей все кажется чудным. Вдруг она слышит песни пастуха Леля. Огонек влюбленности загорелся в ее сердце… Но Лелю не по душе Снегурочка. Красавица Купава жалеет Снегурочку. Близится свадьба Купавы с Мизгирем. На празднике жених впервые видит Снегурочку. Красота молодой девицы поражает его сердце. Мизгирь бросает Купаву и признается в любви Снегурочке. Невеста решает утопиться, но Лель отговаривает ее. Народ с укором говорит о поступке жениха и предлагает Купаве пойти к царю Берендею, чтобы рассказать о случившемся.
Разгневанный царь сменяет гнев на милость, когда впервые видит Снегурочку. Берендей мечтает о том, что Снегурочка смягчит непреклонность и гнев бога Ярилы. И вот, в Ярилин день царь решает обвенчать всех влюбленных в своем царстве. Мизгирь просит у Берендея благословения на союз со Снегурочкой. Он обещает, что его любовь сможет разжечь чувственный огонь в сердце девушки. Но душа Снегурочки уже познала первые чувства. Ими стала ревность: жгучий укол в груди почувствовала девушка, когда увидела объятия Леля и Купавы… И тем не менее искренность Мизгиря трогает сердце Снегурочки и она открывается для нежного чувства. Ее руки раскрываются для объятий, Мизгирь просит Берендея благословить их. Но вдруг яркий солнечный луч падает на новоиспеченную невесту: Снегурочка тает. Мизгирь, не выдержав такой утраты, бросается в пруд. Яркое солнце восходит на небосводе. Ничто не может помешать ему, ведь череда времен года неизменна.

"переводчик в прозе раб, а в стихах соперник", - обронил поэт. переводчик "гамлета" обречен на двойное соперничанье - с автором оригинала и переводческой традицией. но даже если ты сам осознаешь, что вскарабкался на плечи гигантов, знакомый театровед все равно поинтересуется: "а что, пастернак уже не устраивает? " переводы редко живут на сцене долее трех десятилетий: язык, как стрелки часов, незримо смещается во времени. переводчиком становится тот, кто раньше других заметит, что часы отстали. мне жаль ямбического затакта "то be, or not to ", того первого безударного слога, в котором слышен резкий вдох и виден взмах поднявшейся для удара руки. на этом фоне "быть иль не быть, вот в чем вопрос" (пастернак) вместе с "быть или не быть - таков вопрос" (лозинский) - тупой тычок, слепок с честной версификации ученого-геодезиста м.п.вронченко (1828 г.): "быть иль не быть - таков " и николая полевого (1837 г.): "быть или не быть - вот в чем вопрос! ". в переводах я не слышу тигриного рыка короля: "gertrude, do not drink". (если это "не пей вина, гертруда", то прав борис гребенщиков, продолживший: "пьянство не красит ! ") не могу поверить, что стражники изъясняются со столь явным акцентом: "кто здесь? " "нет, сам ты кто, сначала отвечай! " и фонетически невнятное "разлажен жизни " не заменит подлинного "the time is out of joint" ("век вывихнут"), в котором выражена та же средневековая идея выворачивания времени, что и в "слове о полку игореве": "наничь ся годины обратиша" ("обратились времена наизнанку"). а перевод "words. words. words" как "слова. слова. слова" - всего лишь подстрочник. что обычно делает человек, когда читает хорошую книгу и чего-то не может в ней понять? трет переносицу и, пообещав себе, что непременно в этом разберется (когда будет время), продолжает чтение. переводчику сложней. если он честен перед собой и текстом, работа может встать на недели или даже месяцы. у меня не было установки отыскать в "гамлете" нечто никому не известное, я просто хотел сделать новый перевод пьесы шекспира. но чем дальше втягивался в работу, тем удивительней становилось ощущение разрыва между текстом и его классическими интерпретациями. вроде бы гамлет оставался гамлетом, а клавдий - клавдием, но это были другие гамлет и клавдий. иными оказывалась логика их поступков, а, значит, и сами поступки. xx век с его установкой на научно-технический прогресс игнорировал шекспировскую логику "темного" стиля, опирающуюся на многомерность поэтического слова. (подробнее об этом см. с. 237-242.) главным образом это касается образа горацио и тайны гибели офелии. пропустив через руку весь текст, я смею полагать, что при всех своих открытиях шекспироведение три с лишним века повторяет ошибки, сделанные провинциальными трагиками еще во второй трети xvii в., когда после восемнадцатилетнего запрета театров британия узнала о шекспире.