Вы должны защищать Родину , потому что эта Ваша обязанность . Если Вы это делаете , то соответственно Родина свободна и Вы имеете право на свободу и успешно реализуете его, если нет - то в результате нападения противника агрессора она будет порабощена и тогда Вы потеряете свободу. Права и обязанности выступают как две неразделимые категории единства. Нельзя представить себе человека, несущего только обязанности, как невозможны и права человека без обязанностей. Свобода только тогда становится реальной, когда она обретает черты порядка, основанного на праве, а порядок это и есть единство прав и обязанностей.
Русский молодежный сленг представляет собой интереснейший лингвистический феномен, бытование которого ограничено не только определенными возрастными рамками, как это ясно из самой его номинации, но и социальными, временными пространственными рамками. Он бытует в среде городской учащейся молодежи – и отдельных более или менее замкнутых референтных группах.
Как все социальные диалекты, он представляет собой только лексикон, который питается соками общенационального языка, живет на его фонетической и грамматической почве.
Поток этой лексики никогда не иссякает полностью, он только временами мелеет, а в другие периоды становится полноводным. Это связано, разумеется, с историческим фоном, на котором развивается русский язык. Но связь эту нельзя трактовать слишком прямолинейно, объясняя заметное оживление и интенсивное словообразование в сленге только историческими катаклизмами. Сначала века отмечены три бурные волны в развитии молодежного сленга. Первая датируется 20-ми годами, когда революция и гражданская война, разрушив до основания структуру общества, породили армию беспризорных, и речь учащихся подростков и молодежи, которая не была отделена от беспризорных непроходимыми перегородками, окрасилась множеством "блатных" словечек;
Вторая волна приходится на 50-е годы, когда на улицы и танцплощадки городов вышли "стиляги". Появление третьей волны связано не с эпохой бурных событий, а с периодом застоя, когда удушливая атмосфера общественной жизни 70-80-х породила разные неформальные молодежные движения, и "хиппующие" молодые люди создали свой "системный" сленг как языковый жест противостояния официальной идеологии.
Береговская Э.М. выделяет более образования функциональных единиц сленга, тем самым, подтверждая тезис о постоянном обновлении словарного состава сленга.
На первое место по продуктивности выходят иноязычные заимствования (чувак – парень (из цыганского языка), в большей части англоязычные. Этот органично сочетается с аффиксацией, так что слово сразу приходит в русифицированной форме. Например сенька; parents (родители) - пэренты, прэнты; birthday (день рождения) – бездник, безник.
Появившись в таком гротескном облике, заимствованный сленгизм сразу активно вступает в систему словоизменения: стрит (улица) – на стриту, лукнуть (смотреть) – лукни и т.д. И сразу активно включается механизм деривации:
Русский молодежный сленг представляет собой интереснейший лингвистический феномен, бытование которого ограничено не только определенными возрастными рамками, как это ясно из самой его номинации, но и социальными, временными пространственными рамками. Он бытует в среде городской учащейся молодежи – и отдельных более или менее замкнутых референтных группах.
Как все социальные диалекты, он представляет собой только лексикон, который питается соками общенационального языка, живет на его фонетической и грамматической почве.
Поток этой лексики никогда не иссякает полностью, он только временами мелеет, а в другие периоды становится полноводным. Это связано, разумеется, с историческим фоном, на котором развивается русский язык. Но связь эту нельзя трактовать слишком прямолинейно, объясняя заметное оживление и интенсивное словообразование в сленге только историческими катаклизмами. Сначала века отмечены три бурные волны в развитии молодежного сленга. Первая датируется 20-ми годами, когда революция и гражданская война, разрушив до основания структуру общества, породили армию беспризорных, и речь учащихся подростков и молодежи, которая не была отделена от беспризорных непроходимыми перегородками, окрасилась множеством "блатных" словечек;
Вторая волна приходится на 50-е годы, когда на улицы и танцплощадки городов вышли "стиляги". Появление третьей волны связано не с эпохой бурных событий, а с периодом застоя, когда удушливая атмосфера общественной жизни 70-80-х породила разные неформальные молодежные движения, и "хиппующие" молодые люди создали свой "системный" сленг как языковый жест противостояния официальной идеологии.
Береговская Э.М. выделяет более образования функциональных единиц сленга, тем самым, подтверждая тезис о постоянном обновлении словарного состава сленга.
На первое место по продуктивности выходят иноязычные заимствования (чувак – парень (из цыганского языка), в большей части англоязычные. Этот органично сочетается с аффиксацией, так что слово сразу приходит в русифицированной форме. Например сенька; parents (родители) - пэренты, прэнты; birthday (день рождения) – бездник, безник.
Появившись в таком гротескном облике, заимствованный сленгизм сразу активно вступает в систему словоизменения: стрит (улица) – на стриту, лукнуть (смотреть) – лукни и т.д. И сразу активно включается механизм деривации:
- дринк (спиртной напиток) – дринкач, дринкер, дринк – команда, надринкаться, удринчаться.
Некоторые иноязычные слова, давно ассимилированные русским языком, как бы заново заимствованы в другом значении:
митинг (встреча), ринг (телефон), спич (разговор) и т.д.