Среди других играющих детей Она напоминает лягушонка. Заправлена в трусы худая рубашонка, Колечки рыжеватые кудрей Рассыпаны, рот длинен, зубки кривы, Черты лица остры и некрасивы. Двум мальчуганам, сверстникам её, Отцы купили по велосипеду. Сегодня мальчики, /не торопясь к обеду/, Гоняют по двору, /забывши про неё/, Она ж за ними бегает по следу. Чужая радость так же, как своя, Томит её и вон из сердца рвётся, И девочка ликует и смеётся, Охваченная счастьем бытия.
Ни тени зависти, ни умысла худого Ещё не знает это существо. Ей всё на свете так безмерно ново, Так живо всё, что для иных мертво! И не хочу я думать, наблюдая, Что будет день, когда она, рыдая, Увидит с ужасом, что посреди подруг Она всего лишь бедная дурнушка! Мне верить хочется, что сердце не игрушка, Сломать его едва ли можно вдруг! Мне верить хочется, что чистый этот пламень, Который в глубине её горит, Всю боль свою один переболит И перетопит самый тяжкий камень! И пусть черты её нехороши И нечем ей прельстить воображенье,- Младенческая грация души Уже сквозит в любом её движенье. А если это так, то что есть красота И почему её обожествляют люди? Сосуд она, в котором пустота, Или огонь, мерцающий в сосуде?
Что такое красота? Почему люди во все времена обожествляют её? Афродита, Венера, Иштар... сколько примеров можно привести. Сосуд ли она в котором лишь пустота, иль может огонь, мерцающий на дне? Отличный вопрос, интересующийся. Но будем кратки и своевременны. Течет и жизнь, и время... в средние века, в эпоху Возрождения, модно было иметь лишний вес. Потом "песочные часы", скелет... красота - жидкое понятие, мой друг. Ведь в свои времена - своя красота. И океан Времени, омывающий остров Красоты, непременно еще не раз поменяет образ богини. А забирающий Красоту урод, сам будет становится красивее, ведь находясь с прекрасным, ты сам становишься частью красоты. Хотя, может это все пустое? И важно лишь, что у тебя в душе? Чернеющий ли там подвал, иль благоухающий сад? Решать тебе, мой друг, какова для тебя красота. Сосуд в котором пустота или на дне которого огонь.
Она напоминает лягушонка.
Заправлена в трусы худая рубашонка,
Колечки рыжеватые кудрей
Рассыпаны, рот длинен, зубки кривы,
Черты лица остры и некрасивы.
Двум мальчуганам, сверстникам её,
Отцы купили по велосипеду.
Сегодня мальчики, /не торопясь к обеду/,
Гоняют по двору, /забывши про неё/,
Она ж за ними бегает по следу.
Чужая радость так же, как своя,
Томит её и вон из сердца рвётся,
И девочка ликует и смеётся,
Охваченная счастьем бытия.
Ни тени зависти, ни умысла худого
Ещё не знает это существо.
Ей всё на свете так безмерно ново,
Так живо всё, что для иных мертво!
И не хочу я думать, наблюдая,
Что будет день, когда она, рыдая,
Увидит с ужасом, что посреди подруг
Она всего лишь бедная дурнушка!
Мне верить хочется, что сердце не игрушка,
Сломать его едва ли можно вдруг!
Мне верить хочется, что чистый этот пламень,
Который в глубине её горит,
Всю боль свою один переболит
И перетопит самый тяжкий камень!
И пусть черты её нехороши
И нечем ей прельстить воображенье,-
Младенческая грация души
Уже сквозит в любом её движенье.
А если это так, то что есть красота
И почему её обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?
Хотя, может это все пустое? И важно лишь, что у тебя в душе? Чернеющий ли там подвал, иль благоухающий сад? Решать тебе, мой друг, какова для тебя красота. Сосуд в котором пустота или на дне которого огонь.