Господин скинул с себя картуз и размотал с шеи шерстяную, радужных цветов косынку, какую женатым приготовляет своими руками супруга, снабжая приличными наставлениями, как закутываться, а холостым - наверное не могу сказать, кто делает, бог их знает, я никогда не носил таких косынок. Размотавши косынку, господин велел подать себе обед. Покамест ему подавались разные обычные в трактирах блюда, как-то: щи с слоеным пирожком, нарочно сберегаемым для проезжающих в течение нескольких неделей, мозги с горошком, сосиски с капустой, пулярка жареная, огурец соленый и вечный слоеный сладкий пирожок, всегда готовый к услугам; покамест ему все это подавалось и разогретое, и просто холодное, он заставил слугу, или полового, рассказывать всякий вздор - о том, кто содержал прежде трактир и кто теперь, и много ли дает дохода, и большой ли подлец их хозяин; на что половой, по обыкновению, отвечал: "О, большой, сударь, мошенник.Накушавшись чаю, он уселся перед столом, велел подать себе свечу, вынул из кармана афишу, поднес ее к свече и стал читать, прищуря немного правый глаз. ("Мертвые души")
шерстяную, радужных цветов косынку, какую женатым приготовляет своими руками
супруга, снабжая приличными наставлениями, как закутываться, а холостым -
наверное не могу сказать, кто делает, бог их знает, я никогда не носил таких
косынок. Размотавши косынку, господин велел подать себе обед. Покамест ему
подавались разные обычные в трактирах блюда, как-то: щи с слоеным пирожком,
нарочно сберегаемым для проезжающих в течение нескольких неделей, мозги с
горошком, сосиски с капустой, пулярка жареная, огурец соленый и вечный
слоеный сладкий пирожок, всегда готовый к услугам; покамест ему все это
подавалось и разогретое, и просто холодное, он заставил слугу, или полового,
рассказывать всякий вздор - о том, кто содержал прежде трактир и кто теперь,
и много ли дает дохода, и большой ли подлец их хозяин; на что половой, по
обыкновению, отвечал: "О, большой, сударь, мошенник.Накушавшись чаю, он
уселся перед столом, велел подать себе свечу, вынул из кармана афишу, поднес
ее к свече и стал читать, прищуря немного правый глаз. ("Мертвые души")