На исходе дня к бабе Настасье ребята. Парнишка спросил, нет ли у неё реликвии войны.
«Есть у меня письмо с фронта», – сказала баба Настасья.
Она достала треугольник. Когда кончили чтение письма, девочка сказала: «Это не реликвия. Клятвы «Умрем, но не отступим!» нет». Ребята ушли.
Когда много лет назад письмо пришло с фронта, все бабы завидовали ей.
На фронте была своя война, а в деревне – своя. И вот тогда они требовали от Настасьи читать письмо. Письмо грело подруг, прибавляло им сил.
А мужа Петра Васильевича уже не было в живых...
Сейчас это письмо лежало на столе, словно пришло от мужа. А раз пришло письмо – значит, он жив.
Она отвела глаза от письма и вспомнила про ребят. Эти ребятишки вечно что-то собирают, теперь они ищут реликвии. Письмо им не подошло, потому что им невдомёк, что погибали в бою и те, кто не писал: «Умрём, но не отступим!»
Тут хлопнула калитка и баба Настасья увидела ребят, которые возвращались за письмом солдата.
На исходе дня к бабе Настасье ребята. Стоявший посреди других скуластый парнишка в высоких сапогах спросил, нет ли у неё реликвии войны. " Есть у меня письмо с фронта. От мужа моего, Петра Васильевича", - сказала баба Настасья неуверенно. Она достала какой-то бумажный треугольник. Старший протянул руку, и баба Настасья нехотя отдала письмо. Письмо было коротким и простым.Когда кончили чтение письма, конопатенькая девочка покачала головой: "Нет, это не реликвия. Всё про табак, про портянки. А клятвы "Умрём, но не отступим!" нет". Старший хотел сложить письмо уголком, но не сумел. Так и сунул хозяйке несложенным. Ребята ушли, а баба Настасья стояла перед закрытой дверью с письмом в руке, словно только что приходил почтальон. Когда много лет назад письмо пришло с фронта, все бабы завидовали ей. Ведь никто давно не получал писем. На фронте была своя война, а в деревне - своя: надрывались бабы, когда вместо лошади впрягались в плуг. Стирали в кровь плечи, сбивали ноги, надрывали животы. Такая это была пахота, что в конце полосы в глазах становилось темно, и тяжёлая кровь начинала звенеть в ушах, и падали бабы на землю, как солдаты под огнём. И вот тогда они требовали от Настасьи читать её письмо . Настасьино письмо грело измученных, осунувшихся подруг, прибавляло им сил. Письмо как бы стало общим, принадлежало всей деревне... И так продолжалось долго. Из других деревень приходили почитать Настасьино письмо. А мужа Петра Васильевича уже не было в живых... Сейчас это письмо лежало на столе перед бабой Настасьей, словно только что пришло от мужа. А раз пришло письмо - значит, он жив. Только очень далеко от дома. И пишет он, живой, про обычные житейские вещи: плохой табак и про забытые впопыхах портянки... Она отвела глаза от письма и вспомнила про ребят, но не расстроилась. Эти ребятишки вечно что-то собирают - то лекарственные травы, то колоски. Теперь они ищут реликвии. А письмо им не подошло, потому что им, ребятишкам, невдомёк, что стояли твёрдо и погибали в бою и те, кто не писал: "Умрём, но не отступим!" Тут хлопнула калитка и баба Настасья увидела три приближающиеся фигурки: это ребята возвращались за письмом солдата.
«Есть у меня письмо с фронта», – сказала баба Настасья.
Она достала треугольник. Когда кончили чтение письма, девочка сказала: «Это не реликвия. Клятвы «Умрем, но не отступим!» нет».
Ребята ушли.
Когда много лет назад письмо пришло с фронта, все бабы завидовали ей.
На фронте была своя война, а в деревне – своя.
И вот тогда они требовали от Настасьи читать письмо. Письмо грело подруг, прибавляло им сил.
А мужа Петра Васильевича уже не было в живых...
Сейчас это письмо лежало на столе, словно пришло от мужа. А раз пришло письмо – значит, он жив.
Она отвела глаза от письма и вспомнила про ребят. Эти ребятишки вечно что-то собирают, теперь они ищут реликвии.
Письмо им не подошло, потому что им невдомёк, что погибали в бою и те, кто не писал: «Умрём, но не отступим!»
Тут хлопнула калитка и баба Настасья увидела ребят, которые возвращались за письмом солдата.
" Есть у меня письмо с фронта. От мужа моего, Петра Васильевича", - сказала баба Настасья неуверенно.
Она достала какой-то бумажный треугольник. Старший протянул руку, и баба Настасья нехотя отдала письмо. Письмо было коротким и простым.Когда кончили чтение письма, конопатенькая девочка покачала головой:
"Нет, это не реликвия. Всё про табак, про портянки. А клятвы "Умрём, но не отступим!" нет".
Старший хотел сложить письмо уголком, но не сумел. Так и сунул хозяйке несложенным.
Ребята ушли, а баба Настасья стояла перед закрытой дверью с письмом в руке, словно только что приходил почтальон.
Когда много лет назад письмо пришло с фронта, все бабы завидовали ей. Ведь никто давно не получал писем. На фронте была своя война, а в деревне - своя: надрывались бабы, когда вместо лошади впрягались в плуг. Стирали в кровь плечи, сбивали ноги, надрывали животы. Такая это была пахота, что в конце полосы в глазах становилось темно, и тяжёлая кровь начинала звенеть в ушах, и падали бабы на землю, как солдаты под огнём. И вот тогда они требовали от Настасьи читать её письмо . Настасьино письмо грело измученных, осунувшихся подруг, прибавляло им сил. Письмо как бы стало общим, принадлежало всей деревне...
И так продолжалось долго. Из других деревень приходили почитать Настасьино письмо. А мужа Петра Васильевича уже не было в живых...
Сейчас это письмо лежало на столе перед бабой Настасьей, словно только что пришло от мужа. А раз пришло письмо - значит, он жив.
Только очень далеко от дома. И пишет он, живой, про обычные житейские вещи: плохой табак и про забытые впопыхах портянки...
Она отвела глаза от письма и вспомнила про ребят, но не расстроилась. Эти ребятишки вечно что-то собирают - то лекарственные травы, то колоски. Теперь они ищут реликвии.
А письмо им не подошло, потому что им, ребятишкам, невдомёк, что стояли твёрдо и погибали в бою и те, кто не писал: "Умрём, но не отступим!"
Тут хлопнула калитка и баба Настасья увидела три приближающиеся фигурки: это ребята возвращались за письмом солдата.