Однажды осенним пасмурным днем я шла в магазин. Путь мой пролегал мимо мусорных бачков, куда жильцы длинного пятиэтажного дома периодически приносят отбросы своей жизнедеятельности: не только пищевые отходы, старую одежду, разнообразную стеклотару и прочие ветхости, но иногда даже книги. Именно из-за книг, которые могут оказаться на я иногда обращаю внимание на мусорные кучи посреди города. Заворожили меня мимо проплывающие мусорные контейнеры и в тот раз — именно по причине ставшей никому не нужной литературной продукции, разбросанной по прелой листве. Возле уже присел какой-то конфузливый книголюб, который радушно приветствовал меня: вдвоем рыться на хотя бы и в книгах! — не так самоубийственно стыдно.
Через какое-то время мой коллега покинул меня, прихватив отличной сохранности комплект учебников для 2-го класса средней школы, а я еще оставалась у Дело в том, что я… нашла человека. Вернее то, что от него осталось. Нет, все не так страшно! — всего лишь старые фотографии, документы, вырезки из газет. И четыре тома из серии «Классики и современники»: две книги Мариэтты Шагинян, «Анна Каренина» Льва Толстого и рассказы Василия Одоевского. Но разве этого недостаточно для того, чтобы узнать кого-то? Вполне достаточно — так мне казалось, когда я, перемазанная в осенней грязи, словно охотник с добычей, мчалась домой… Два моряка, Анатолий и Евгений. Два брата
На самом деле — это очень грустно, когда выкидывают в мусорный бак все-все, что осталось от человека и его семьи. Грустно, но кажется, неизбежно. Миллионы людей жили до нас на земле, миллионы будут жить после нас — и только о единицах мы что-то знаем, только от некоторых что-то осталось: картины, музыка, фильмы, скульптуры, здания, научные теории, доказанные теоремы, военные победы или память о праведной жизни.
А что памятного в книгах в мягких обложках, в черно-белых фотокарточках, хранившихся в пакетах из-под кефира, в вырезках из советских газет? Практически ничего, но ведь это был человек! И все внутри протестует против того, что он исчезнет окончательно, словно его и не было. Ведь даже в его маленьком мире — или даже скорее, мирке — было что-то неуловимо свое, только свое. Ведь на свет больше никогда не появится второй такой же человек, как Анатолий Александрович Круглов — темноволосый мужчина с открытым, добрым лицом и приятной улыбкой…
Однажды осенним пасмурным днем я шла в магазин. Путь мой пролегал мимо мусорных бачков, куда жильцы длинного пятиэтажного дома периодически приносят отбросы своей жизнедеятельности: не только пищевые отходы, старую одежду, разнообразную стеклотару и прочие ветхости, но иногда даже книги. Именно из-за книг, которые могут оказаться на я иногда обращаю внимание на мусорные кучи посреди города. Заворожили меня мимо проплывающие мусорные контейнеры и в тот раз — именно по причине ставшей никому не нужной литературной продукции, разбросанной по прелой листве. Возле уже присел какой-то конфузливый книголюб, который радушно приветствовал меня: вдвоем рыться на хотя бы и в книгах! — не так самоубийственно стыдно.
Через какое-то время мой коллега покинул меня, прихватив отличной сохранности комплект учебников для 2-го класса средней школы, а я еще оставалась у Дело в том, что я… нашла человека. Вернее то, что от него осталось. Нет, все не так страшно! — всего лишь старые фотографии, документы, вырезки из газет. И четыре тома из серии «Классики и современники»: две книги Мариэтты Шагинян, «Анна Каренина» Льва Толстого и рассказы Василия Одоевского. Но разве этого недостаточно для того, чтобы узнать кого-то? Вполне достаточно — так мне казалось, когда я, перемазанная в осенней грязи, словно охотник с добычей, мчалась домой… Два моряка, Анатолий и Евгений. Два брата
На самом деле — это очень грустно, когда выкидывают в мусорный бак все-все, что осталось от человека и его семьи. Грустно, но кажется, неизбежно. Миллионы людей жили до нас на земле, миллионы будут жить после нас — и только о единицах мы что-то знаем, только от некоторых что-то осталось: картины, музыка, фильмы, скульптуры, здания, научные теории, доказанные теоремы, военные победы или память о праведной жизни.
А что памятного в книгах в мягких обложках, в черно-белых фотокарточках, хранившихся в пакетах из-под кефира, в вырезках из советских газет? Практически ничего, но ведь это был человек! И все внутри протестует против того, что он исчезнет окончательно, словно его и не было. Ведь даже в его маленьком мире — или даже скорее, мирке — было что-то неуловимо свое, только свое. Ведь на свет больше никогда не появится второй такой же человек, как Анатолий Александрович Круглов — темноволосый мужчина с открытым, добрым лицом и приятной улыбкой…