Не думаю, что удержусь от искушения написать все, потому хочу написать о всех трёх темах, уже сам выберешь понравившееся.
Книги делают нас умнее.
Вы когда нибудь интересовались, как много в книжных произведениях есть жанров? Это такой трепетный процесс — писание. Не говоря уже о писании книг, чтение — ещё интереснее тем, что в твоей голове происходят множество процессов, например, ты начинаешь фильтровать поступающую тебе в голову информацию, понимать, что для тебя важно, а что не очень, фантазировать, вспоминать сюжет и кратко откладывать интересующие тебя мысли в голове, смакуя их и переворачивая с ног до головы те мысли, что изложил сам писатель.
Книги не только умственному развитию, но и благодаря им мы запоминаем множество диалектов, что можно будет использовать и в своей жизни, исключая собранные воедино мысли, показывая свои умения собеседникам.
Книги — важная часть нашей жизни, и я не знаю, что было бы без них. Главное в этом деле — подобрать свой жанр из изобилия оных. При возможности и без отвлечения на другие действия своей жизни люди будут читать и узнавать себе подобных. Ведь тот текст, что мы видим в книге — отражается на нас, мы видим в нем себя сами. Мы создаём себя с книг.
Слово — главное оружие человека.
Я уверен, что без знания слов мы и ранее всего добивались силой. Сила слова в нашем мире — главное, и умение говорить и правильно подавать свою мысль, ещё более интересный аспект.
С именно слов мы добиваемся многого, будь то решение конфликтов или описания происходящих вокруг вещей.
Не знающие слов или правильного их употребления люди попросту перебьют друг друга. Они не будут знать, как мирно решить конфликт. Не смогут взаимодействовать, любить. В словах заключается общение, создание любви и других взаимоотношений, и я уверен, что люди не могут попросту любить за оболочку. Им важен слог собеседника и умение им управлять, важно слышать и слушать.
Если ты не умеешь слушать, то тебе нечего делать среди говорящих. Если ты не умеешь говорить, тебе нечего делать среди всех, людям важны твои мысли и то, что в тебе происходит, а не то, как ты выглядишь прямо сейчас.
Я раскрыла обе темы во втором вопросе и на третий вопрос, так что ты можешь преобразовать мое второе сочинение в третье или наоборот, добавив пару предложений или исключив.
детей простить меня за то, что я посвятил эту книжку взрослому. Скажу в оправдание: этот взрослый — мой самый лучший друг. И еще: он понимает все на свете, даже детские книжки. И, наконец, он живет во Франции, а там сейчас голодно и холодно. И он очень нуждается в утешении. Если же все это меня не оправдывает, я посвящу эту книжку тому мальчику, каким был когда-то мой взрослый друг. Ведь все взрослые сначала были детьми, только мало кто из них об этом помнит. Итак, я исправляю посвящение:
Леону Верту,
когда он был маленьким
I
Когда мне было шесть лет, в книге под названием «Правдивые истории», где рассказывалось про девственные леса, я увидел однажды удивительную картинку. На картинке огромная змея — удав — глотала хищного зверя. Вот как это было нарисовано:
Маленький принц 1
В книге говорилось: «Удав заглатывает свою жертву целиком, не жуя. После этого он уже не может шевельнуться и спит полгода подряд, пока не переварит пищу».
Я много раздумывал о полной приключений жизни джунглей и тоже нарисовал цветным карандашом свою первую картинку. Это был мой рисунок №1. Вот что я нарисовал:
Маленький принц 2
Я показал мое творение взрослым и спросил, не страшно ли им.
— Разве шляпа страшная? — возразили мне.
А это была совсем не шляпа. Это был удав, который проглотил слона. Тогда я нарисовал удава изнутри, чтобы взрослым было понятнее. Им ведь всегда нужно все объяснять. Это мой рисунок №2:
Маленький принц 3
Взрослые посоветовали мне не рисовать змей ни снаружи, ни изнутри, а побольше интересоваться географией, историей, арифметикой и правописанием. Вот как случилось, что шести лет я отказался от блестящей карьеры художника. Потерпев неудачу с рисунками №1 и №2, я утратил веру в себя. Взрослые никогда ничего не понимают сами, а для детей очень утомительно без конца им все объяснять и растолковывать.
Итак, мне пришлось выбирать другую профессию, и я выучился на летчика. Облетел я чуть ли не весь свет. И география, по правде сказать, мне очень пригодилась. Я умел с первого взгляда отличить Китай от Аризоны. Это очень полезно, если ночью собьешься с пути.
На своем веку я много встречал разных серьезных людей. Я долго жил среди взрослых. Я видел их совсем близко. И от этого, признаться, не стал думать о них лучше.
Когда я встречал взрослого, который казался мне разумней и понятливей других, я показывал ему свой рисунок №1 — я его сохранил и всегда носил с собою. Я хотел знать, вправду ли этот человек что-то понимает. Но все они отвечали мне: «Это шляпа». И я уже не говорил с ними ни об удавах, ни о джунглях, ни о звездах. Я применялся к их понятиям. Я говорил с ними об игре в бридж и гольф, о политике и о галстуках. И взрослые были очень довольны, что познакомились с таким здравомыслящим человеком.
II
Так я жил в одиночестве, и не с кем было мне поговорить по душам. И вот шесть лет тому назад пришлось мне сделать вынужденную посадку в Сахаре. Что-то сломалось в моторе моего самолета. Со мной не было ни механика, ни пассажиров, и я решил, что попробую сам все починить, хоть это и очень трудно. Я должен был исправить мотор или погибнуть. Воды у меня едва хватило бы на неделю.
Итак, в первый вечер я уснул на песке в пустыне, где на тысячи миль вокруг не было никакого жилья. Человек, потерпевший кораблекрушение и затерянный на плоту посреди океана, — и тот был бы не так одинок. Вообразите же мое удивление, когда на рассвете меня разбудил чей-то тоненький голосок. Он сказал:
нарисуй мне барашка!
— А?..
— Нарисуй мне барашка…
Я вскочил, точно надо мною грянул гром. Протер глаза. Стал осматриваться. И увидел забавного маленького человечка, который серьезно меня разглядывал. Вот самый лучший его портрет, какой мне после удалось нарисовать. Но на моем рисунке он, конечно, далеко не так хорош, как был на самом деле. Это не моя вина. Когда мне было шесть лет, взрослые убедили меня, что художник из меня не выйдет, и я ничего не научился рисовать, кроме удавов — снаружи и изнутри.
Не думаю, что удержусь от искушения написать все, потому хочу написать о всех трёх темах, уже сам выберешь понравившееся.
Книги делают нас умнее.
Вы когда нибудь интересовались, как много в книжных произведениях есть жанров? Это такой трепетный процесс — писание. Не говоря уже о писании книг, чтение — ещё интереснее тем, что в твоей голове происходят множество процессов, например, ты начинаешь фильтровать поступающую тебе в голову информацию, понимать, что для тебя важно, а что не очень, фантазировать, вспоминать сюжет и кратко откладывать интересующие тебя мысли в голове, смакуя их и переворачивая с ног до головы те мысли, что изложил сам писатель.
Книги не только умственному развитию, но и благодаря им мы запоминаем множество диалектов, что можно будет использовать и в своей жизни, исключая собранные воедино мысли, показывая свои умения собеседникам.
Книги — важная часть нашей жизни, и я не знаю, что было бы без них. Главное в этом деле — подобрать свой жанр из изобилия оных. При возможности и без отвлечения на другие действия своей жизни люди будут читать и узнавать себе подобных. Ведь тот текст, что мы видим в книге — отражается на нас, мы видим в нем себя сами. Мы создаём себя с книг.
Слово — главное оружие человека.
Я уверен, что без знания слов мы и ранее всего добивались силой. Сила слова в нашем мире — главное, и умение говорить и правильно подавать свою мысль, ещё более интересный аспект.
С именно слов мы добиваемся многого, будь то решение конфликтов или описания происходящих вокруг вещей.
Не знающие слов или правильного их употребления люди попросту перебьют друг друга. Они не будут знать, как мирно решить конфликт. Не смогут взаимодействовать, любить. В словах заключается общение, создание любви и других взаимоотношений, и я уверен, что люди не могут попросту любить за оболочку. Им важен слог собеседника и умение им управлять, важно слышать и слушать.
Если ты не умеешь слушать, то тебе нечего делать среди говорящих. Если ты не умеешь говорить, тебе нечего делать среди всех, людям важны твои мысли и то, что в тебе происходит, а не то, как ты выглядишь прямо сейчас.
Я раскрыла обе темы во втором вопросе и на третий вопрос, так что ты можешь преобразовать мое второе сочинение в третье или наоборот, добавив пару предложений или исключив.
Объяснение:
детей простить меня за то, что я посвятил эту книжку взрослому. Скажу в оправдание: этот взрослый — мой самый лучший друг. И еще: он понимает все на свете, даже детские книжки. И, наконец, он живет во Франции, а там сейчас голодно и холодно. И он очень нуждается в утешении. Если же все это меня не оправдывает, я посвящу эту книжку тому мальчику, каким был когда-то мой взрослый друг. Ведь все взрослые сначала были детьми, только мало кто из них об этом помнит. Итак, я исправляю посвящение:
Леону Верту,
когда он был маленьким
I
Когда мне было шесть лет, в книге под названием «Правдивые истории», где рассказывалось про девственные леса, я увидел однажды удивительную картинку. На картинке огромная змея — удав — глотала хищного зверя. Вот как это было нарисовано:
Маленький принц 1
В книге говорилось: «Удав заглатывает свою жертву целиком, не жуя. После этого он уже не может шевельнуться и спит полгода подряд, пока не переварит пищу».
Я много раздумывал о полной приключений жизни джунглей и тоже нарисовал цветным карандашом свою первую картинку. Это был мой рисунок №1. Вот что я нарисовал:
Маленький принц 2
Я показал мое творение взрослым и спросил, не страшно ли им.
— Разве шляпа страшная? — возразили мне.
А это была совсем не шляпа. Это был удав, который проглотил слона. Тогда я нарисовал удава изнутри, чтобы взрослым было понятнее. Им ведь всегда нужно все объяснять. Это мой рисунок №2:
Маленький принц 3
Взрослые посоветовали мне не рисовать змей ни снаружи, ни изнутри, а побольше интересоваться географией, историей, арифметикой и правописанием. Вот как случилось, что шести лет я отказался от блестящей карьеры художника. Потерпев неудачу с рисунками №1 и №2, я утратил веру в себя. Взрослые никогда ничего не понимают сами, а для детей очень утомительно без конца им все объяснять и растолковывать.
Итак, мне пришлось выбирать другую профессию, и я выучился на летчика. Облетел я чуть ли не весь свет. И география, по правде сказать, мне очень пригодилась. Я умел с первого взгляда отличить Китай от Аризоны. Это очень полезно, если ночью собьешься с пути.
На своем веку я много встречал разных серьезных людей. Я долго жил среди взрослых. Я видел их совсем близко. И от этого, признаться, не стал думать о них лучше.
Когда я встречал взрослого, который казался мне разумней и понятливей других, я показывал ему свой рисунок №1 — я его сохранил и всегда носил с собою. Я хотел знать, вправду ли этот человек что-то понимает. Но все они отвечали мне: «Это шляпа». И я уже не говорил с ними ни об удавах, ни о джунглях, ни о звездах. Я применялся к их понятиям. Я говорил с ними об игре в бридж и гольф, о политике и о галстуках. И взрослые были очень довольны, что познакомились с таким здравомыслящим человеком.
II
Так я жил в одиночестве, и не с кем было мне поговорить по душам. И вот шесть лет тому назад пришлось мне сделать вынужденную посадку в Сахаре. Что-то сломалось в моторе моего самолета. Со мной не было ни механика, ни пассажиров, и я решил, что попробую сам все починить, хоть это и очень трудно. Я должен был исправить мотор или погибнуть. Воды у меня едва хватило бы на неделю.
Итак, в первый вечер я уснул на песке в пустыне, где на тысячи миль вокруг не было никакого жилья. Человек, потерпевший кораблекрушение и затерянный на плоту посреди океана, — и тот был бы не так одинок. Вообразите же мое удивление, когда на рассвете меня разбудил чей-то тоненький голосок. Он сказал:
нарисуй мне барашка!
— А?..
— Нарисуй мне барашка…
Я вскочил, точно надо мною грянул гром. Протер глаза. Стал осматриваться. И увидел забавного маленького человечка, который серьезно меня разглядывал. Вот самый лучший его портрет, какой мне после удалось нарисовать. Но на моем рисунке он, конечно, далеко не так хорош, как был на самом деле. Это не моя вина. Когда мне было шесть лет, взрослые убедили меня, что художник из меня не выйдет, и я ничего не научился рисовать, кроме удавов — снаружи и изнутри.